Владимир Тодоров - Пятый арлекин

— А где его теперешний секретарь? — неожиданно для себя самого спросил Мондейл.

— Он через три-четыре дня уедет отдыхать на Канарские острова, а там сейчас неспокойный океан, тем более — он любитель плавать. Да и акулы…

И опять Мондейл содрогнулся. Жизнь людей в этом «храме двенадцати апостолов» не ставилась ни во что. «Что ж, я вынужден согласиться, другого пути нет», — подумал Мондейл, привстав с кресла.

— Я согласен. Только от убийства меня увольте. Я к этому не привык.

— В этом нет нужды. На это найдутся специалисты своего дела. Иного ответа я от вас не ждал, — Макс цепко пожал руку Мондейла сильными холодными пальцами, — впрочем, Мондейл, все зависит от обстоятельств. Понадобится — убьете! Кстати, возьмите вот эту книгу и почитайте на ночь. В ней вы найдете много полезного для себя.

— Что это? — с удивлением спросил Альберт, принимая от Макса тоненькую книжку в темно-синем лидериновом переплете. — У меня вряд ли найдется желание приобщиться к шедеврам мировой литературы.

— Это Ганс Хюбнер, философ национал-социализма, издания тысяча девятьсот сорок шестого года. Это написано о нас, только эзоповским языком. В то время и для такой формы нужна была исключительная смелость. Гениальный Хюбнер предсказал, что мы возродимся из огня и пепла, потому что наши идеи вечны. Так и случилось. Обязательно прочтите перед сном, рекомендую.

Альберт так и сделал — бегло проглядел небольшой томик, где в аллегорической форме воспевались победы германской армии; и только последнюю главу про Онура прочел вслух, усмехаясь прозрачным намекам на вечность германского фашизма.

Глава была написана чисто по-немецки, с романтической сентиментализмом, кое-что автору удалось описать сильно, с явным талантом, особенно финальную сцену.

«Великий Крыс Онур Шестнадцатый объявил о великом переселении. Он вспрыгнул на бочку посреди территории старого порта, вобравшего в себя запахи всех сторон света, всех ветров и всего того, что везут пароходы в своих затхлых и сырых трюмах: соленой атлантической сельди пряного посола, греческих маслин с темно-коричневой бархатной кожей, марокканских оранжевых апельсинов (их сок так полезен крысиным детям и аромат чем-то походит на французские духи), паюсной и кетовой икры, тугие плафоны которой вязнут в зубах и, лопнув, издают сухой треск, окороков и сухих колбас, индийского чая, который так хорошо жевать по утрам вместе с острым сыром голландских сыроваров и виргинским табаком.

Хищный подвижный нос и седые усы Онура улавливали тончайшие оттенки, полутона, восьмушки, шестнадцатые и тридцать вторые части запахов, если говорить о запахах языком музыки. Левой передней лапой Онур держал маленький блестящий камертон — знак абсолютистской власти, на голове его, чуть съехав на бок, торчала корона из слоновой кости. Не одно столетие переходили знаки власти от одного правителя к другому и никогда скромному парижскому мастеру музыкальных инструментов Морису Лажье, отправившему в восемнадцатом веке партию камертонов в Испанию, не пришло бы в голову, что один из его камертонов станет символом власти крысиного императора, так же как лондонские резчики по кости Годфри и Смайлс не думали, что фигурка короля, отосланная с партией шахмат из слоновой кости 22 сентября 1793 года в подарок китайскому императору, дойдет до места назначения без позолоченной короны. Трюмы кораблей надежно хранят свои тайны. Один только Онур знает историю короны и музыкального жезла. Эта история передается вместе с символами, дающими власть, при вступлении на престол.

Великий Крыс Онур Шестнадцатый легонько ударил жезлом о край бочки, источавшей нежный аромат оливок, и прислушался к его тонкому серебряному звуку, наклонив голову и придерживая корону подвижным ухом!

Вокруг Онура шевелилось, кишело, крутилось, вертелось и перекатывалось волнами его великое крысиное воинство числом в миллион. Все ожидали знака своего повелителя.

Онур резко взмахнул жезлом, и замерли вокруг миллион любопытных крысиных носов, два миллиона нахальных глаз, два миллиона всезнающих и всеслышаших ушей, и только миллион хвостов нервно вздрагивал в ожидании речи Онура.

— Великое крысиное племя, — начал Онур, — все в мире имеет свои судьбы, даже опавшие, переболевшие желтухой, осенние листья. Все они должны своим гниением удобрить землю, дав этим необходимую жизнь следующим поколениям, которые выталкивает из себя ветка, исходя по весне соками любви и жизни.