С тех пор, как умер Пимен, дом был необитаем. Он так и стоял, как при жизни хозяина, большой, черный, пугая людей и птиц. Даже забор, поставленный Пименом, сохранился почти нетронутым, только в одном месте завалился, со стороны палисадника. Это тракторист, забурившись на Выселки по пьяному делу, свалил, а так бы ещё сто лет стоять забору. Во дворе тоже все осталось, как при хозяине, никто ничего не стащил, ни на что не позарился. Боялись люди этого дома. У кого другого и при живом владельце, не успеешь моргнуть, все попятят.
- Ну е-мое! - орал дядька Федя, когда со двора ночью свезли громадную железную бочку, припасенную рачительной бабушкой Маней.
Эту самую бочку Федя с матюгом самолично закатил под угол терраски, чтобы там скапливалась дождевая вода, стекая с крыши.
- Народ какой: что гвоздями не приколочено, все уе..ут! - долго ещё разорялся он.
Страшно ругался тогда дядька и пригрозил завести кобеля, чтобы яйца поотрывал на хрен любителям до чужого добра.
- На что нам кобель цепной, - останавливала разошедшегося сына бабушка Маня. - Его ведь как поросенка кормить надо. Жрать-то сколько будет! Дружков бы своих непутевых поменьше приваживал.
Словом, народ здесь жил бойкий. Свои, конечно, ничего не возьмут, деревенька Ежовка небольшая, все на виду, но рядом, километрах в двух, находилась центральная усадьба Родоманово, а уж там-то... Колька сам слышал, как бабушка, крестясь, рассказывала соседке, бабке Варе, что на центральной у кого-то лук повыдергали.
- Посадили две болшу-ущих грядки, хороший лук, крупный. Сами днями на работе, ребятишки ихние тоже где-то гоняют, а вечером, глядь: нет лука. Прошел кто-то, и как не бывало, а он уже за землю взялся.
Бабка Варя - бабушка Колькиного приятеля Славика - маленькая сухонькая старушонка, которую все взрослые в деревне за глаза называли не иначе, как Варькой, за скандальный и вредный нрав, плевалась:
- Дерьмо на лопате положи, и то украдут, нехристи!
С усадьбой Пимена все обстояло иначе. Сторонился народ этого дома, опасался. Другой бы давно на дрова растащили, а здесь даже ни одного стекла не вынули. И это в деревне, где любой материал в ход идет! Даже поленница дров как стояла при хозяине, так и стоит, покосилась только маленько. Дом словно сам был сторожем своего добра. И стерег хорошо!
А тот пьяный тракторист, что забор порушил, врезался вскоре в сосну. Говорили, покалечился сильно. Да не один. Приятель, что у него в кабине сидел, тоже пострадал.
Это последнее событие прибавило дому дурной славы, которой и без того было достаточно.
- Окаянное, тьфу, тьфу, тьфу, место, - плакалась бабка Варька, когда её прожорливая коза Марта в начале лета забралась по недосмотру в Пименов огород и свалилась в оставленный открытым колодец, - окаянное. Я всегда говорила.
Эта самая Марта, знал Колька, у кого только не набедокурила. У них в палисаднике весь куст сирени объела, паскудная скотина, громадный красавец дуб, что рос через дорогу тоже обглодала. Характером вся в свою зловредную хозяйку.
Козу из Пименова колодца помогли тогда вытащить соседи, воды в нем не было - ушла, как Пимен помер, так и вода ушла, дивились люди, - но ногу прожорливое животное себе переломало, и её пришлось прирезать.
- Все равно порченая теперь, - твердила Варька.
Коза и впрямь выглядела уныло, не пошел ей впрок корм с Пименова огорода.
Колькина бабушка, Мария Федоровна, жалея козу, она всегда всех жалела: и людей, и животных, - уговаривала соседку:
- Да ты погоди, не режь, выправится скотина-то, эка, ногу сломала, поправится.
- Поправится, - ехидно прищуривалась Варька, - из куля в рогожку. Вон глазищи-то у неё какие бесовские стали, так и таращится ими, так и таращится. Ведьма, прости, Господи, а не коза. Даже мороз пробирает на неё глядеть.
Настя, узнав про Варькину козу, съязвила:
- Ну и хозяева! Из всей живности - одна коза, и за той недоглядели. Свинью недавно уморили, раньше времени резать пришлось. - Домовитая Настя возмущалась справедливо. - Я Варваре говорю: сганивается свинья, кабанчика просит, живое дело. Я своей, как только замечу такое, пи...душку хозяйственным мылом намажу, или самогоном можно, - и порядок, тут же выправляется, есть начинает. Ну, понятно, морковки на терке натру, того, сего. Всякая скотина ухода требует, а эти... - Настя презрительно махнула рукой. - Из Доронькиного семейства все на работу легонькие, что старая Варька, что дочь её Лидка. Та вообще тяжелее ...ера ничего в руках не держала.
Читать дальше