Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам

Видимо, он "добивался", потому что в тот же день я получил телеграмму за подписью замначальника следственного управления Эдуарда Алексеевича с категорическим вызовом в Москву "для объяснения".

Я прилетел домой ночью. И все равно Наде позвонил.

Потому что чувствовал: ее появление в Крылатом и визит Златовратского чем-то связаны.

На всем протяжении пути я обдумывал, как начну этот телефонный разговор. Сдержанный, чуточку холодный, может быть, даже суровый.

Но когда после долгих гудков услышал ее голос, у меня непроизвольно вырвалось:

- Надюша, милая, как ты?

И она - несколько взволнованней, чем обычно:

- Я сразу поняла, что это ты. Откуда, Игорь?

- Из Домодедова. Что ж ты, голубок, махнула на Алтай, не согласовав?

- Дурочка, - честно призналась она. И карающий меч вывалился из моих рук. - Хотела сюрпризом... Представляешь, обратно ехала поездом. Все равно отпуск без содержания пропадал.

- Ну и как?

- Еле выдержала. На третьи сутки чуть не пересела на самолет...

- Ну спи. До завтра.

- До завтра.

После этого я готов был давать объяснения кому угодно и по какому угодно поводу.

И все же, направляясь на следующий день на работу - а я вышел из метро на станции "Тургеневская", чтобы, подольше пройтись и собраться с мыслями, - я ощущал, как по мере приближения к прокуратуре у меня все сильнее скребли на душе кошки.

Шел мокрый, тяжелый снег. Тротуар был покрыт чавкающим месивом, которое не успевали убирать дворники.

Я никого не замечал вокруг. Вдруг меня окликнули по имени-отчеству. И передо мной возник зампрокурора Иван Васильевич. Уж если и тяготила меня предстоящая встреча с начальством, так это прежде всего с ним. С Эдуардом Алексеевичем, думалось, будет проще. Друзья. Однокашники...

То, что я повстречал Ивана Васильевича, меня не удивило. Он жил где-то поблизости, у Главпочтамта.

Несколько озадачил его вид: авоська, в ней - пара бутылок кефира, кулечки, батон белого хлеба.

Он улыбнулся. Весело поздоровался. Для зампрокурора, всегда сдержанного, необычно.

Неужели я потерял уверенность в себе под напором корреспондента из газеты и обыкновенную деловую телеграмму принял за угрожающую?

Что означает приветливая улыбка Ивана Васильевича?

Грозного "Ива-Ва"?

- Ну, как трудимся?

- Трудимся, - сказал я, косясь на авоську. - Вчера прилетел из Барнаула... Ответ держать...

Что я ему объясняю? Ему лучше знать, зачем меня вызвали.

- Закончил дело? - Он подхватил меня под руку. Задержал перед автомобилем, сворачивающим в проулок.

- Вот, хочу доложить...

- Доложить... Зайдем ко мне, если есть время.

- Конечно. - Я был сбит с толку и покорно двинулся за ним, свернувшим вслед за машиной.

А квартира у него действительно в двух шагах. Мы поднялись на третий этаж одного из старинных домов, что приютились в небольших двориках, выходящих на улицу Кирова. Он порылся в карманах. Незло выругался:

- Вот непутевая башка... - И позвонил.

Открыла нам аккуратная старушка в стеганом халате, однако претендующем на шик: атласные отвороты, обшлага...

- Мамуля, прости, пожалуйста. Опять забыл ключ.

Вот, познакомься, Игорь Андреевич.Мы с ним проработали пять лет, нет, шесть лет...

Старушка протянула мне сухую теплую ручку:

- Екатерина Павловна. Милости прошу, входите.

Приняв от Ивана Васильевича авоську, она пошла на кухню, стуча модными домашними туфлями без задников, на небольших каблучках.

Мы разделись в коридоре и прошли в просторную комнату, увешанную картинами. Недалеко от окна стоял мольберт. На нем - незаконченный холст. Иван Васильевич подозвал меня к нему, приподнял тряпицу, закрывавшую работу, и приложил палец к губам:

- Над ней она сейчас работает. Только - тс-с-с.

- Кто? - спросил я.

- Мама.

Из коридора раздался голос Екатерины Павловны:

- Ванюша, а простокваши не было?

- Нет, мамуля, только кефир. - Он испуганно прикрыл картину и шепотом предложил пройти в другую комнату.

Она тоже оказалась просторной. Письменный стол.

Сплошные стеллажи с книгами. И мягкий кожаный диван.

- Ну рассказывай, - предложил Иван Васильевич, когда мы присели на диване.

Я подробно изложил все факты и сведения, что добыл за время пребывания в Североозерском районе и Вышегодске.

Иван Васильевич слушал меня внимательно. Изредка поправлял на голове и без того тщательно уложенные волосы, разлиновавшие лоснящуюся плешь.

Впервые я видел его в домашней обстановке. Насколько внушительно он выглядел в служебном кабинете, настолько простым и обыденным представлялся тут, на старинном, просиженном диване. Он так же больше молчал, говорил негромко, но я не мог отделаться от того образа своего начальника, с которым привык общаться в прокуратуре. Пока дойдешь до него по большому кабинету, сядешь возле стола, уставленного телефонами, возникает сознание, сколь большой властью облечен этот человек и как ничтожен ты caм со, своими делами и полномочиями.