Григорий Брейгин - Расследование продолжается

Встретились, как и условились, у моста. В селе уже мерцали редкие огни, когда автобазовский грузовик понесся в сторону Быстровки. Потом Степан сидел на кухне в стоящем на отшибе домике. Дверь в комнату была приоткрыта, и он видел, как суетился хозяин, угодливо хихикая, подобострастно заглядывая Бугрову в глаза. И еще слышал непонятные слова. Уловил все же — разговор шел о милиции. Неожиданно Бугров ударил кулаком по столу и грязно выругался. В голосе прозвучала такая ненависть, что у Ящука мурашки пробежали по спине.

— Как? — хозяин покосился в сторону двери.

— Лапоть… Пригодится еще.

«Обо мне говорят», — догадался Ящук.

Наконец они вышли на кухню.

— Что вы так долго, — Ящук хотел сказать «шептались», но Бугров грубо оборвал:

— Не твоего ума дело, понял?

…Немела нога на акселераторе. Машина неслась, подпрыгивая на выбоинах. «Только бы пронесло, только бы пронесло», — стучало в висках Ящука. Рядом мрачно сопел Бугров. В полумраке виднелись крепко стиснутые челюсти и седловина на носу — память о небольшом недоразумении в одной из сибирских колоний. В кузове, вплотную к кабине, лежало восемь туго набитых мешков. В них что-то похожее на отрезы — Ящук прощупал, когда грузили.

В стороне от дороги заколебалась светлая полоска. Одна фара. Мотоцикл идет от Красной Речки. Скорее бы проскочить без лишних свидетелей. Ящук закусил губу — не успеть! Мотоцикл уже близко, остановился на развилке. Возле него стоял милиционер и жезлом показывал на обочину.

— Выйди к нему, — приказал Бугров.

В милиционере Ящук узнал инспектора ГАИ Сурова.

— Поздновато ездите, — Тихоня поднялся на подножку и заглянул в кузов, — в мешках что, зерно?

— 3-з-зерно… — сдавленно прошептал Ящук.

— Документы ваши? — Тихоня подошел к горящей фаре, — в путевом листе зерно не значится… Накладная есть?

В следующий миг Ящук услышал короткий выдох — ха! Стоявший перед ним инспектор нелепо выбросил вперед левую руку и стал вдруг медленно оседать.

— Привет от Максима Бугрова, старший лейтенант!

Ящук оцепенело смотрел, как Бугров хладнокровно вытирал нож о носовой платок.

Утром в диспетчерской только и говорили о загадочном убийстве. Шоферы жалели Тихоню — справедливого человека. Ящук стоял ни жив ни мертв. Он хотел только одного — чтобы никто не заговорил с ним. Из кабинета механика вышел Бугров. Пожал руки двум шоферам, недоуменно покачал головой: надо ж случиться такому. У выхода бросил короткий взгляд на позеленевшего Ящука. Тот вышел из диспетчерской и поплелся к машине. У навеса ноги приросли к земле: перед ним стоял Бугров. Бугров шагнул к нему и, глядя свинцовыми замораживающими глазами, внятно сказал:

— Только тявкни… Отпевать будут вместе с мусором.

На оголенных вершинах сердито раскачивались потревоженные галки. Под ноги падал продрогший чернеющий лист.

«Пусть дезертиры уходят…»

От неожиданности я остановился. Почему вдруг выплыли эти строчки?

Дождь перестал. У горизонта неслись разорванные глыбы облаков. Бока их горели румянцем закатного солнца. Впереди мелькнул просвет. Роща кончилась. По краю ее тянулась покрытая сниклой травой грядка. В ручье позванивала вода. Я присел на камень, лежавший под деревом. По корявому стволу медленно скатывались крупные прозрачные капли. Сидел я, наверное, долго.

«Пусть дезертиры уходят…»

В кармане кителя, кажется, остались еще сигареты. Нет, бумага какая-то. Достал вчетверо сложенный лист. «Начальнику управления…» Мой рапорт. Не успел тогда дописать…

Вода в ручье была высветленная, холодная. Я медленно разжал пальцы — белые клочки быстро подхватило течением.

Стало темнеть. За рощей задрожало неяркое зарево. В Ак-Тюзе зажглись огни…

— А, коллега, заходи, заходи! — приветствовал капитан Полевской, наливая полный стакан из графина. — Гостем будешь.

Капитан стоит у окна — толстенький бодрячок в светлом костюме, — пьет воду маленькими глотками.

— По какому случаю кислый? — с ходу набрасывается он на лейтенанта Северцева. — Ага! Сердечное увлечение… Не отказывайся: по глазам вижу. Так сказать, переменный успех или безнадежно?

— Вы все шутите, Анатолий Евгеньевич.

Вадим Северцев немного завидовал старшему следователю, его неиссякаемому оптимизму и умению работать. Дела капитан ведет быстро и даже весело, с разными шуточками-прибауточками — умеет подобрать к людям ключик. К Вадиму он относился дружески и величал его коллегой.