Андрей Мягков - «Сивый мерин»

Сева произнёс эти фразы так тихо и так невыразительно, что Катя невольно прислушалась. Бескровные её полуоткрытые губы замерли, недоговорённая фраза завяла, повиснув уродливым словом, лицо приняло некрасивую асимметричную форму.

Потный в красной косоворотке официант поставил перед ними два замысловато сложенных подгоревших омлета.

— Что ещё, клиенты?

«Клиенты», глядя в упор друг на друга, молчали.

— Я говорю — что ещё будем? Не понял, старики? Тогда я рисую цифры: два по двести сухого французского — 670, омлет фирменный, сложный, два раза — 620, булочки сырные с кунжутом… Водичку брали? Не бра-а-ли. Итого…

Он углубился в подсчёты. Мерин полез за бумажником.

— В столбик что ли считаешь? — Интонация у Кати получилась почти ласковая.

— Не врубился, мадам?

— А ты напрягись, «мосьё», тут всё просто. Не врубается он! Тысяча двести девяносто, я тебе без столбика скажу. Правильно? Да правильно, правильно, не сопи так громко. Три мои месячные стипендии. Теперь зачеркни свою писанинку, вытри потные руки и слушай внимательно. Берёшь эти две горелые блевотины, несёшь на кухню и угощаешь шеф-повара или мэтра своего. Телефон неотложки знаешь? Рот закрой. Знаешь? Запиши — понадобится обязательно. Вот это, — Катя ткнула в стоящие на столе бокалы мизинцем, — вот это синее, мутное, с мякотью — никогда больше вином не называй, тем более французским, если не хочешь международного скандала. А то ведь французы народ темпераментный, могут и просто морду набить. Потеряешь профессию. Булочки сырные вместе с кунжутом засунь себе в задницу. Сказала бы более определённо — в жопу, но боюсь оскорбить слух моего тонко чувствующего спутника. Ты всё понял, маленький? Успеха тебе.

Она поднялась, ленивым движением утянула вниз забравшуюся складками мини-юбку.

— Пойдём, Сева.

Официант заржал.

— Не слабо, в натуре. Ты мне потом напиши маляву эту, лады? Я выучу. — И обратился к Мерину уже без улыбки, как к существу разумному. — Ты её недотрахал, старик. Так нельзя. Им в такие минуты опасно на люди: звереют. Тысяча двести девяносто с тебя.

И, понизив голос, добавил.

— Хочешь, я д…бу? Не задолжаю.

Короткий, без замаха, сверху вниз удар пришёлся в ту часть лица, которую опытные боксёры оберегают с особой тщательностью во избежание нокаутов.

Официант, стараясь сохранить равновесие, шумно попятился, цепляя, опрокидывая столики, стягивая на себя скатерти с остатками еды и недопитыми бутылками.

Посетители повскакивали со своих мест, дамы отчаянно завизжали.

С любопытством наблюдавший за развитием событий метрдотель, выказав недюжинную реактивность, покинул своё укрытие и повис на Мерине.

— Остыли, остыли, всё, всё, всё, остыли, вы — гость, остыли, гость всегда прав, вот так, гостям мы рады, отдыхаем, все отдыхаем, всё-всё-всё, остыли…

Он, не переставая улыбаться и как заклинание повторять «остыли», животом оттеснял Мерина к выходу.

— Вы посмотрите, что он принёс! Посмотрите! Вы будете это есть? — Катя пыталась дотянуться тарелкой с омлетом до лица человека в красном смокинге. — Посмотрите — где тут «сложность»? В чём «сложность»? Горелые тухлые яйца — вот вся сложность! Понюхайте! Вы будете это есть?!

— Не буду, ни в коем случае, нет-нет, не буду и вам не позволю, ни-ни. Накажем, будьте уверены, так не пройдёт, накажем, рублём ответит, рублём, негодяй. Отойди отсюда, я сказал — отойди отсюда, — завизжал он вдруг и, повернувшись, вцепился в грудь не пришедшему ещё в себя официанту. — Отойди, я сказал! — И убедившись, что тому ещё далеко до осмысленных телодвижений, вернулся к Мерину.

— Ни копейки с вас. Ни цента! Ни-ни-ни! Вы — гость, гостям мы всегда рады. Ни цента! Вы, главное, заходите, будем рады. А его завтра же. Не беспокойтесь, завтра же… Обнаглели. Не уследишь. Сегодня же… Не беспокойтесь. Позвольте счётик. — Он ловким движением выдернул из меринских пальцев выписанный официантом счёт. — Кланяюсь и ждём, мы гостям всегда рады, ещё раз прощения просим, доброго вам здоровья, молодые люди, такие красивые молодые люди, сильные и такие горячие, не дело, давайте — шагайте, шагайте, не ровен час — милиция, кому это надо, давайте…

Ему наконец удалось вытолкать «дорогих гостей» на тротуар.

Какое-то время они шли молча. Потом Катя взяла Мерина под руку, прижалась грудью к его локтю, спросила вкрадчиво:

— Тебя что — учили драться?

— Да нет. Сам. Невелика наука.

— Не скажи, я бы так не смогла.

— А тебе зачем?