Элла Никольская: Русский десант на Майорку (Русский десант на Майорку - 3)

- Я тебя не сужу, Севыч. Не ввязался - и правильно. Ты в отпуске. Небось, и удостоверения-то при себе не было.

- Не было. Потому я в аэропорту к милиционерам не пошел. Пока объяснишь, что к чему... А тут Лиза - о ней тоже надо было позаботиться, она в шоке... Дурак я, посадил её в самолете рядышком с той, они всю дорогу ля-ля. И вдруг - на тебе, только что подружились, и вдруг - кровь, мертвое тело...

- Ладно, нас и по телефону отлично поняли. А с Лизой - случай тяжелый, но не смертельный, поймет же она в конце концов...

- Твоими бы устами да мед пить, Шерлок Холмс...

- Не спишь?

- Проснулась только что. Сколько времени?

- Утро скоро. Пять. Зря ты с нами не посидела.

Лиза не ответила, отвернулась, сделала вид, будто спать собирается. Павел положил ей руку на бедро, она дернулась недовольно, попробовал обнять покрепче - какое там!

- Ты бы ещё дольше с Коньковым трепался. Все успел рассказать или чего забыл?

- О чем ты?

- Ни о чем!

Проснулся Павел около десяти, за окном светлым-светло. Половина одиннадцатого, надо же. Вторая половина кровати пуста, доносится слабый запах кофе.

В кухне Лизы тоже не оказалось. Сидели над остатками завтрака разогретыми вчерашними пельменями оба старика, и вид у них странный.

- Уехала Лиза, - немедленно доложил Коньков, - Сказала, что домой.

- Не сказала, когда вернется?

Они же вместе собирались сегодня в Удельную, к Лизиной матери. Заночевали бы там, Павлу на работу только в понедельник...

- Приказала обратно не ждать, - сказал Коньков, - И чемодан взяла.

Отец отвел глаза. Павел обозлился: вот даже как - не ждать! Развод, горшок об горшок, ах ты, черт, хоть бы стариков-то не вмешивала...

Он круто развернулся, пошел обратно в комнату - так и есть, ещё с вечера вещи разложила, все его - на стуле, свое в чемодане увезла. Ушла, не простившись, - ну и скатертью дорога...

Дверь отворилась, в комнату просочился Коньков.

- Я Палыча после её ухода валерианкой отпаивал. Вернее сказать, валидолом...

- Так расстроился? Ему бы радоваться - он же её на дух не переносит.

- Она тут наплела с три короба. Насчет Винегреты, про девчонку какую-то. Неужто правда, что ты её встретил - Грету с муженьком и с дочкой?

Павел похолодел. Вот чего не ожидал от Елизаветы - это подлости. Взбалмошная девка, неуправляемая - но чтобы так... На старике злобу выместила, не пожалела, не подумала, что он сердечник.

Отец по-прежнему сидел в кухне, прихлебывал остывший чай, к кофе давно уже не притрагивается.

- Пап, не принимай близко к сердцу, хорошо? Не знаю уж, что тебе рассказали, на самом деле - ничего страшного.

- А кто говорит, что страшно? Неожиданно - вот это да, кто бы мог подумать? Гизела всегда боялась, что ты узнаешь правду. Я с ней не соглашался, если бы не этот её вечный страх, давно бы сам рассказал...

Правда это или нет? Павел бы не поручился, что правда. Но так или иначе - отец знает, что он случайно познакомился с родной матерью. И захочет узнать подробности.

- Как она теперь выглядит? Постарела?

- Красивая, моложавая. Похожа на маму.

Сказал - и осекся. Всеволод Павлович понял.

- Гизела и была тебе матерью. А эта - кукушка. Тебя бросила, дочку тоже. Я нисколько не удивлен.

Вот как он воспринял рассказанное Лизой. Пусть так - раз ему так легче. По сути, так оно и есть - Ингрид выросла у чужой женщины...

- Если бы Гизела была жива... - с этими словами Всеволод Павлович поднялся, направился к себе. Павел и Коньков переглянулись.

- Чего она тут наболтала, а, дядя Митя?

- Много чего. Я только не понял, с какого боку она этим новым русским? Неужели к убийству причастна?

- О Господи, дядя Митя, давай кофе пить. Все я тебе объясню, это долгий разговор. А Елизавете не прощу - не в свои дела полезла, кто её просил?

- Не зарекайся, Севыч, не говори "гоп"...

Коньков достал жестянку с молотым кофе и щедро заправил кофеварку.

Глава

За неделю до нового года, к католическому рождеству, пришла смешная, ничего не значащая открытка из Дюссельдорфа: Санта-Клаус в пухлом красном тулупе, зверюшки какие-то. Казенные, золотого тиснения наилучшие пожелания на четырех языках. Неказенного, живого только подпись: Ihre Ingrid. Ваша, стало быть, Ингрид. Обратного адреса на открытке не значилось - может, простая небрежность.

Совсем уж неожиданно прилетела весточка с Майорки - тоже открытка, от Антонио, а ведь этому Павел адреса своего не оставлял. Узнал, должно быть, у Ингрид - больше неоткуда. Значит, дружбе их ещё не конец? Радоваться за сестренку или не стоит? "Senorita Eliza et Senor Pablo". И несколько непонятных испанских слов. А на другой стороне морской пейзаж: на крутых скалах террасами лепятся белые, с плоскими крышами дома. Различимы даже гроздья алых цветов на стенах и на изгородях - он его помнит, это несокрушимое красное воинство... На открытке значится Estallench, и на почтовом штемпеле тоже. Ах ты, жиголо-бедолага, зимой, видать, на твои услуги спрос невелик, пришлось вернуться в свою деревеньку и помагать родителям в магазине. Бог помощь!