Леонид Пузин - ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСПОЖА РАБЫНЯ

— Товарищество, значит, с неограниченной безответственностью, — двумя ехидно прибавленными приставками Брызгалов по-клоунски вывернул наизнанку суть подобных объединений, — ловко! Впрочем, к нам это отношения не имеет… Юрий Викторович, насколько срочно Долгову могли потребоваться подписанные документы?

— Так ты, Геннадий Ильич, думаешь?..

— Ну да! Если срочно…

— То, Геннадий Ильич, что прошло по документам, полагаю, не требовало особенной срочности… Во всяком случае — не до такой степени, чтобы посылать курьера. Ты ведь это имеешь в виду?

— Это, Юрий Викторович, это… Если Сазонов в Здравницу поехал не случайно… если — за документами… допустим, по распоряжению Долгова… тогда многое объясняется! Не дождавшись в условном месте Бутова, музыкант, естественно, нервничает — стало быть, неудивительно, что случайно встреченным в электричке знакомым пьянчужкам предлагает распить бутылку вина. Которое почему-то было у него с собой. Почему?.. Ладно. Проехали. Дальше. Долгов, узнав от Дениса Викторовича о неявке Бутова, тоже, скорее всего, занервничал и вряд ли эту свою нервозность сумел скрыть от Сазонова. Так что выпить — и крепко выпить! — в ночь с понедельника на вторник у музыканта были все основания. Далее. Во вторник, — а об убийстве Бутова, конечно, не один только Пушкарёв узнал во вторник! — что, Юрий Викторович, по-твоему, должен был почувствовать Денис Викторович? Кого заподозрить? Вот именно! Конечно, Долгова!

— А ты, Геннадий Ильич, не того? Не чересчур увлекаешься?

— Ничего, Юрий Викторович, не чересчур! Сам посуди: с точки зрения музыканта — бизнес почти криминальный, деньги, по его масштабам, огромные, отношения между Бутовым и Долговым неясные. Нет, я не утверждаю, что, узнав об убийстве Игоря Олеговича, Сазонов однозначно обвинил в этом Долгова. Отнюдь нет. Однако же — заподозрить мог? Мог! Вот тебе и запой! И в среду — представляешь?! Не пойти на юбилей Алексея Дмитриевича — обнаружить свои подозрения! А пойти — тоже страшно! Вот и явился пьяным. А Долгов, думаю — тоже. Из тех же соображений. Ну, чтобы отвести от себя подозрения Сазонова, встретил пьяного музыканта, как самого дорогого гостя.

— Ишь ты, Геннадий Ильич, прямо как в книжке! Все концы сходятся, ничего лишнего! Остался сущий пустяк: доказать, что Сазонов действительно был послан курьером в Здравницу. Хотя… вовсе не исключено… и вероятность — весьма высокая… процентов, сказал бы, семьдесят. Но только, Геннадий Ильич, допустим, всё это действительно так… и что? К убийце-то это нас не приближает ни на четверть шага!

— Как, Юрий Викторович, посмотреть. Юбилей Алексея Дмитриевича… пьяный Сазонов никак в него не вписывался! С моими же предположениями — всё путём. Так сказать, устаканивается. Остаётся один Лисовский…

— А покойник, Геннадий Ильич, причём? Или?.. его отсутствие?..

— Конечно! Мне бы очень хотелось знать, почему это Михаил Антонович не удостоил своим посещением сей юбилейный вечер?

— Ты, Геннадий Ильич, однако… можно подумать, не убийство расследуешь, а действительно — собираешься написать роман! Да у Лисовского, чтобы не пойти на день рождения, могла быть тысяча и одна уважительная причина! Особенно — одна! Его здоровье. Как-никак — два инфаркта…

— Всё, Юрий Викторович, верно… Лисовский дышал на ладан… И тем не менее… чёрт! Мешает как гвоздь в ботинке! Однако — увы. Ты, к сожалению, прав. Жизнь — не книга: всех концов всё равно не свяжешь. С Лисовским придётся пока погодить. На сейчас главное — Долгов. Итак: что мы на него имеем?..

Брызгалов встал из-за стола, прошёлся по комнате, размял чересчур плотно набитую сигарету, чиркнул спичкой и, затянувшись, открыл окно — бодрящая сентябрьская прохлада проникла внутрь, вытесняя мало-помалу нездоровый воздух служебного помещения. Полной грудью вдохнув осеннюю свежесть, Геннадий Ильич обратился к Анисимову вовсе не с продолжением прерванного разговора:

— Эх, Юрий Викторович, сейчас бы в лес! За опятами! Ты, случайно, не в курсе — в этом году с урожаем как? Есть знакомые грибники?

— А что, Геннадий Ильич, если есть — напросишься к ним в компанию?.. Да… лес, грибы, осень… но я бы, знаешь, не за опятами… Ей Богу, в следующие выходные — конечно, если не помешают ни дождь, ни полковник Зубов — махну на денёк в деревню. А может — и на два. К тёще — на шашлычки. Из сентябрьского барашка.

— Искушаешь, Юрий Викторович, да? Чтобы на всю служебную канитель мне захотелось махнуть рукой? А ведь и хочется! Ох, как хочется! И Бутова, и Сазонова, и убившего их мерзавца послать подальше — и в лес! За опятами! А надо — будь он неладен! — к Алексею Дмитриевичу…