Леонид Пузин - ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО ГОСПОЖА РАБЫНЯ

Рассуждая от лица Брызгалова, Андрей Игоревич до того точно скопировал его голос, жесты, манеру речи, что по окончании сего сатирического этюда майор, не выдержав, рассмеялся.

— Бога побойтесь, Андрей Игоревич! Зарывать в землю такой талант! Вам не с компьютерами — вам надо идти на эстраду! Как это вы сказали, — и тут я его, голубчика, цап-царап? — ха-ха-ха! Уморили, слов нет, уморили! Жаль, Алла Анатольевна не слышала вашей блестящей импровизации! Кстати… а почему вы её обозвали садисткой?

— Потому, Геннадий Ильич… А вы сами разве ещё не поняли, что она таковой является? Или — поняли, но стесняетесь называть вещи своими именами? Напрасно. Ничего обидного в этом определении для Аллочки нет. Понимаете ли, так распорядилась природа… Однако, Геннадий Ильич, давайте пока отложим разговор на данную тему. Вот когда будем говорить об Игоревых рабынях — тогда и об Алле Анатольевне. Оно ведь — переплетено. Только, пожалуйста, не навообразите чего-нибудь кошмарного — например, не представьте себе Аллочку в роли надсмотрщицы в концлагере! Нет! Ничего подобного! "Нормальная" умеренная садистка. Вполне контролирующая свои желания и поступки. Жестокая — не более, чем основная масса женщин. Не говоря уже о мужчинах. Но, Геннадий Ильич, давайте об этом после. А то вы со мной — прямо как кошка с мышкой. Только соберусь рассказать вам о моей ссоре с Игорем, а вы — круть-верть! — и я вам уже говорю об Алле Анатольевне. Порфирий Петрович — как же! Нашёл сравнение! Да вы ему сто очков дадите!

— Ну уж, Андрей Игоревич, не прибедняйтесь! Хороша "мышка"! Которой ничего не стоит довести "кошку" до колик в животе! Так спародировать! Талант, Андрей Игоревич, несомненный талант!

— Талант, говорите… у меня их, Геннадий Ильич, этих самых ни на что не годных талантов — вагон… а вот нужных, увы, очень не достаёт… понимаете — с Игорем… хотел, как лучше — и взялся не за своё дело. Я ведь всё время чувствовал, что Игорь мне платит явно не по работе… по работе — надо было бы раз в пять меньше… не потому, что бездельничал… однако, бизнес — здесь нужен свой специфический талант… особенно — в период "первоначального накопления"… когда всё решают не расчет и логика, а чутьё и хватка. Короче — свалял дурака. Причём — по крупному. Понадеялся на свой ум, сочинил блестящую комбинацию — и ведь мой план мог бы сработать, но… совсем не учёл армию чиновников! Которая раньше кормилась напрямую от государства, а теперь — в основном от бизнеса. И то, что я сэкономил на уплате налогов — причём, заметьте, совершенно законно! — Игорю пришлось возвратить чуть ли не в десятерном размере в виде взяток. Так вот, Геннадий Ильич…

Однако в этот момент в дверях появилась Танечка и перебила фразу Яновского.

— Андрей Игоревич, простите, пожалуйста, но Геннадия Ильича спрашивают к телефону.

Немножечко удивлённый майор, — Костенко или полковник? Что ещё там случилось, чтобы срочно звонить в Дубки? — вслед за показавшей дорогу девушкой прошёл к аппарату.

— Алло, Геннадий Ильич?

— Да, у телефона.

— Геннадий Ильич, это Пушкарёв. У нас тут в клубе несчастье с Лисовским. Минут десять назад. Скорая уже приехала, но, кажется, поздно. Его, правда, отвезли в реанимацию, но, по-моему… да, вы, вероятно, не знаете: у него дикая гипертония. Или стенокардия — я почему-то всё время путаю. Ну, в общем — сердце. А сейчас — прямо за столом. И пил он сегодня мало. Вдруг побледнел — я сам не видел, но соседи, которые рядом, они сказали — достал таблетку (у него таблетки всегда с собой), положил в рот, а проглотил или нет — говорят по-разному, захрипел и упал со стула. Ну, суета, конечно, скорая — а в Дубках быстро, минут через пять приехали. Я поначалу-то не заметил, а тут вдруг смотрю: вас на поминках нет — я к швейцару, а он сказал, что вы с Аллой Анатольевной и с Яновским ушли больше часа назад — вот и звоню сюда…

— А зачем, Фёдор Степанович? Печальный, конечно, случай, но вы же сами сказали, что сердце. Что Михаил Антонович был болен. Или у вас есть какие-нибудь подозрения? Отравили, допустим? Хотя… плохо ему, как я понял, стало сначала, и только тогда он принял таблетку?..

— Геннадий Ильич, не знаю. Если бы просто… а тут… после того, как застрелили Бутова… сначала Васечкина, потом Олудина, а теперь вот Лисовский…

Брызгалов по голосу чувствовал, что Фёдор Степанович возбуждён в высшей степени — находится в состоянии близком к панике. И майор вполне понимал Пушкарёва: совпадение, как ни крути, очень многозначительное. Малость даже зловещее совпадение. С ощутимым привкусом близкой беды. В самом деле: сначала погибли две рабыни, и не успели их похоронить, как — привет прадедушке! — один из "рабовладельцев". А сам Фёдор Степанович — он ведь кто? Вот именно! Да, Игорь Олегович, с долгами ты так расплатился… немудрено, что Пушкарёв запаниковал по-бабьи!