Александр Трапезников - Проект «Мегаполис»

— Несомненно, — отозвался тот и взглянул на Кротова.

А Кротов молчал. Ему было скучно слушать медицинские термины, в которых он все равно ничего не понимал. Не понимал их и Щукин, координатор проекта «Мегаполис», делавший вид, что для него нет тайн даже в сложнейших вопросах психиатрии. Но общие, совокупные знания всех четверых, сидящих в небольшом кабинете, обрывались перед какой-то невидимой чертой, за которую им не было доступа, поскольку итоговая цель «Мегаполиса» была неизвестна и им.

— Физическое здоровье пациентов… — начал главный врач, но Щукин и теперь перебил его.

— Подготовительные обследования психики можно считать законченными? — спросил он.

— А что еще выжимать? — обиделся главный врач. — Анализы перед вами.

— Что вы хотели сказать насчет здоровья? — подал голос Кротов, внимательно глядя на него.

Тот ответил ему благодарным взглядом.

— За исключением некоторых естественных функциональных изменений в организме — в силу возрастных, наследственных особенностей — практически все здоровы, без признаков явно выраженной деструкции. Кроме одного. Анализы показали, что этот человек примерно месяц назад перенес безболевую форму инфаркта миокарда.

— Как это? — спросил Щукин.

— А так, — усмехнулся главный врач, которому предоставилась возможность отомстить координатору. — Неужели не ясно? Инфаркт был, а ярко выраженных болевых признаков — нет.

— И такое бывает? — усомнился Щукин.

— Сплошь и рядом, особенно в наше, не экологическое время.

— И что, у меня тоже может быть инфаркт, а я ничего не буду об этом знать?

— Вот именно. Образуется зона некроза, и вы погибнете от тампонады сердца. Или от острой сердечной недостаточности, — злорадно ответил главный врач.

— И как скоро? — волнуясь, спросил Щукин, словно все они собрались тут ради него и его несуществующего инфаркта.

— В любой день. Завтра, послезавтра, через неделю, месяц. Если проживете полгода, то считайте, что критическая стадия миновала. Но это при условии, что врачи вовремя установят ваш инфаркт и положат вас в стационар на лечение. Так что один из восьмерых носит в груди бомбу с часовым механизмом, и время уже пущено. Я удивляюсь, почему он до сих пор жив.

— Кто это? — спросил Кротов.

Главный врач порылся в бумагах.

— У меня слабая память на фамилии, — извиняющимся тоном сказал он. — Вот. Сергей Днищев. Я настоятельно советую отправить его в больницу и попробовать для лечения коронаролитики. В дальнейшем, разумеется, санаторный режим и полный покой. Иначе этот человек… Днищев… может умереть в любой час.

— Свои советы держите при себе, — грубовато ответил Щукин. — У вас свои задачи, у нас — свои. У нас нет возможности возиться с каждым… симулянтом. Может быть, его еще и на Багамские острова отправить — отдохнуть?

— Вы правы, — согласился с ним Психоаналитик. — В конце концов физическое здоровье в нашей программе играет второстепенную роль.

— А я протестую, — с вызовом ответил главный врач; его лицо даже покрылось красными пятнами. — Речь идет о жизни человека.

— Нет. Все мы озабочены прежде всего результатами проекта, — сказал Психоаналитик. — Кроме того, смотрите на них не как на пациентов, а как на исполнителей, биороботов.

Главный врач, а за ним и остальные взглянули в сторону молчавшего Кротова, словно призывая его в третейские судьи. «Щукин прав, — подумал тот. — В конце концов ни хорошее, ни плохое здоровье никому из этих восьмерых в скором времени не понадобится». Но ему было жаль Днищева, к которому он почему-то испытывал все большую симпатию. И неожиданные результаты анализов искренне огорчили его. Но, привыкший оперировать иными нравственными категориями, чем главный врач, Кротов лишь сочувственно покачал головой.

— Давайте не будем спорить, — произнес он. — Даже при всем желании мы уже не можем выключить Днищева из игры. Поэтому будем исходить из правила: чему быть, того не миновать.

— Но надо хотя бы предупредить этого… Днищева и ограничить его подвижность, — не сдавался главный врач.

— В таком случае проще его сразу ликвидировать, — поставил свой «диагноз» Щукин. — Вот мы и избавимся от лишней карты в колоде.

«Мясник», — с неприязнью подумал Кротов о координаторе проекта. Посмотрев на главного врача, он беспомощно развел руками.

Две служительницы братства суетились возле Светы, пока она принимала благоухающую ванну в мраморной комнате. Обе были неказисты и уродливы: сутулые, какие-то скособоченные, с дряблыми, свисающими щеками, коротко подстриженные, похожие на бесполые существа. Но работу свою они делали исправно. Прицокивали, обмениваясь взглядами, восхищались фигурой Светы, ее нежной шелковистой кожей; когда раздевали девушку и погружали в теплую воду, сноровисто натирали тело необыкновенным мылом с тонким, душистым запахом. Перед тем Свете дали желтоватый напиток в хрустальном бокале, отдающий озоном, от которого закружилась голова, стало легко и весело. Глядя на старания уродин, хотелось рассмеяться им в лицо или выкинуть какой-нибудь фортель, например обрызгать их мыльной пеной, что она и сделала, ударив ладошкой по воде. Мокрые служительницы не обиделись, а развеселились вместе с нею.