Когда Бережнов вышел из отделения милиции, Женя испугался: таким он видел начальника впервые. Женя поспешно отворил дверцу машины, но Бережнов прошел мимо, даже не заметив.
— Николай Николаевич! — окликнул его Женя. — Куда же вы!..
Бережнов вздрогнул, остановился.
— Садитесь, Николай Николаевич, — настойчиво повторил Женя.
— Ах, да…
Сел, так и забыв захлопнуть дверцу машины. Женя осторожно, чтоб не потревожить его, протянул руку. «Что этот дурень натворил?» — подумал Женя. Он всегда презирал Эдика. Молокосос. Маменькин сынок. Тряпка.
Женя, против обыкновения, вел машину медленно. «Куда его везти? На работу? Домой? Может быть, к Аглае?.. Да ну ее!» Аглаю он не любил. Вцепилась в Бережнова, как рак клешнями! Выгодный жених, ясно! Порицать за этот роман самого Бережнова Женя не мог: он уважал Николая Николаевича. Член партии, ответственный работник. Не задается, как некоторые. Что не устоял перед Аглаей — неудивительно. Баба сама на шею вешается. И ничего не скажешь, хороша! А Надежда Леонтьевна какая же ему теперь жена? На ладан дышит… Но сейчас им лучше быть вместе. Вдвоем горевать — полгоря с души стряхнуть!
Женя повел машину к дому, где жил Бережнов. Искоса взглянул на него — туда ли еду? Но Бережнов продолжал сидеть молча. Только когда машина затормозила у подъезда, очнулся, сказал испуганно:
— Нет! Не домой…
И снова замолчал. «Напиться бы сейчас к чертям собачьим!» Но и этого нельзя. Сначала надо все обдумать. Наметить план действий. И главное — достать денег.
— Вези к Мещерскому.
Женя с удивлением заметил внезапную перемену в Бережнове. Будто чья-то таинственная рука подкрутила часовую пружину. Он подтянулся. Лицо затвердело. Проснулось желание действовать, а вместе с ним вернулась энергия.
— Мы еще поборемся, Женя! Езжай.
Когда Женя подрулил к подъезду, Бережнов достал из кармана блокнот и ручку. Набросал несколько слов:
— Поезжай в трест. Передай записку Мещерскому. И сейчас же вези его домой.
Бережнов поднялся на лифте, позвонил. За дверью раздались шаркающие шаги. Старушечий голос спросил:
— Кто это?
— Я.
— Какой такой я? Ты толком говори, коли спрашивают! — Послышалась возня с бесчисленными затворами и дверь слегка приоткрылась. — Чего надо?
— Открой, Домна Спиридоновна! — нетерпеливо сказал Бережнов. — Не узнаешь?
— Ах ты, батюшка ты мой! Теперь узнала, Николай Николаевич. Как гуднешь своим басом, так я тебя за версту узнаю…
Дверь, наконец, распахнулась.
— За семью замками живете!
— А как же? Неровен час плохой человек заглянет. Нонна Владимировна строго-настрого приказала дверь на всех запорах держать. Воры-то покамест не перевелись. Тут человек честным трудом наживает, а грабитель заберется и в раз утащит.
Бережнов, не слушая, снял пальто, прошел в кабинет.
— Наш не скоро приедет. На работе он. А там поди какое заседание или совещание, прости господи…
— Сейчас приедет, я за ним машину послал. Совещание у нас здесь будет. — Бережнов сел, взял газету. Читать не собирался. Хотел только избавиться от словоохотливой домработницы. — Поставила бы ты чайник, Домна Спиридоновна.
— И то правда. Как же это я сама не догадалась?!
* * *
Всю дорогу в машине Мещерский допытывался, о чем Женя вчера вечером сообщил Бережнову у Аглаи. Но Женя отмалчивался. Не считал возможным с кем бы то ни было говорить о беде, постигшей Николая Николаевича. Захочет Бережнов — скажет. Не захочет, — значит Мещерскому и знать незачем.
Сам Женя узнал вчера об аресте Эдика случайно. Он привез профессора к Надежде Леонтьевне, проводил его в квартиру, остался ждать. И как раз в это время позвонили по телефону из отделения милиции. Сообщили, что Эдик задержан. Сидит в камере предварительного заключения. За что — не сказали. Женя растерялся. Чуть не побежал к Надежде Леонтьевне. Потом решил, что делать этого не следует.
Визит профессора казался Жене бесконечным. Наконец, профессор вышел из спальни. Вид у него был усталый и хмурый. «Должно быть, плоха… Нет, нельзя ей говорить. Надо скорее сообщить Николаю Николаевичу».
Вез профессора обратно на предельной скорости. На одном из поворотов профессор не выдержал:
— Уж если вам, голубчик, обязательно хочется сломать себе шею, делайте это без меня…
Женя не отозвался. Однако скорость чуть сбавил: «Шею не сломаю, а на орудовца нарвусь — по головке не погладит…»
…Женя так задумался, вспоминая вчерашнее, что не сразу сообразил, о чем говорит Мещерский.
Читать дальше