Наталья Корнилова - Все как в кино

– Главное, чтобы этот памятник был прижизненным, – отозвался Родион, снимая с переносицы очки и бросая их на клавиатуру ноутбука.

…Я долго не могла заснуть. Перед глазами в размытом алом мареве плавали причудливые тени, ткались чьи-то черные лица, а потом вдруг вырастали неясные черты человека, которого я определенно уже где-то видела. Джино. Но где? Когда? Казалось бы, разгадка витает где-то рядом, на пограничной полосе сознания и уже готова выкристаллизоваться в конкретное имя или в координаты (где? Когда?), – но нет. Вот так же примерно в детстве я никак не могла вспомнить имя какого-нибудь известного актера, озвучивающего тот или иной мультфильм, и долго ворочалась, пытаясь угадать, кто же это: Янковский? Табаков? Ливанов? Леонов? Кто еще?

Потом я включила лампу. Взяла из ящика стола тетрадь со стихами Наташи Николаевой, открыла наугад и прочитала:

Я захлопнула тетрадку. Бедная девочка несколько лет тому назад, записывая эти детские стихи, еще не знала, какую именно «вечность» ей обещает «гроза в черном небе»…

Я ударила обеими руками по подушке и, решительно сунув под нее голову (я всегда так делала, когда хотела отрешиться от всего, даже от ночных звуков из приоткрытого окна), тут же заснула.

Несмотря на то что я заснула в четвертом часу, сон отлетел от меня уже в половине седьмого утра.

Я открыла глаза, легла на спину и уставилась в потолок широко раскрытыми глазами. Разрозненные факты, казалось бы, мало сочетающиеся между собой, витали, готовые нанизаться на одну общую ниточку… но эта ниточка упорно ускользала. По виду Родиона вчера за столом я поняла, что у него есть догадки, быть может, имеющие под собой реальную почву.

Но он, как Шерлок Холмс в отношении доктора Ватсона, предпочитал никогда не делиться ими со мной. Конечно, Родион Потапыч – не Шерлок Холмс, но ведь и я не доктор Ватсон. По крайней мере, едва ли доктор мог решиться на то, что предстояло сегодня мне и Мише Розенталю. Одно дело – бегать по Девонширским болотам в поисках мерзкого и зловредного пса, совсем другое – по собственной инициативе отдаваться в руки таких псов, на фоне которых собака Баскервилей – просто-напросто ласковый щенок.

Я встала и спустилась в комнату, которая номинально считалась столовой. Там уже были Родион и Миша Розенталь при полном параде. Он даже напялил очки, которые ему накануне едва не разбил Джино.

Миша красовался перед большим зеркалом, виляя то одним, то другим бедром и принимая значительные позы. При этом он не забывал про свой желудок и бодро поедал внушительный бутерброд с сыром, ветчиной и укропом.

– Входишь в роль? – спросила я.

– Вот именно. Хотя, откровенно говоря, думаю, что там будут совсем другие позы. И не перед зеркалом.

– Плавали – знаем, да? – отпарировала я. – Ну что, Родион Потапыч, прорабатываете сценарий? Давайте-давайте. Только все нужно хорошо продумать. А то мы с Мишей на собственном опыте узнаем, насколько горька участь актера на фоне безоблачной судьбы и мускулистых гонораров бездарного сценариста.

Родион поднял на меня глаза, под которыми красовались коричневые круги, нажитые явно не избытком сна, потер припухлые красноватые веки и сказал:

– Тебе весело? А мне вот – совсем наоборот. Я только что написал расписку, что никаких претензий к Джино не имею и что весь сценарий заверен моей личной подписью. То есть я в соучастии. И так далее…

Я мрачно кивнула головой.

– Я сегодня ночью пересмотрел этот замечательный опус… который, собственно, и дал точку отсчета этому расследованию, – продолжал Родион Потапыч. – Тяжело пошло это дело. Как в первый раз. Особенно впечатлил тот… жирный палач. Который с татуировкой в виде глазастого солнышка, заходящего за тучи, на плече. Страшно мне за вас. Может, все-таки взять ОМОН? Хотя нет… нельзя (я поморщилась: кажется, босс вступил в излюбленную полемику с самим собой, и конца этому пока не предвиделось). Мы контракт подписывали о неразглашении, а ОМОН берут под что-то, а не под туманные речения типа: надо, братцы, надо. Да и был прецедент с ОМОНом. Был, да…

Он посмотрел на меня какими-то чрезмерно расширенными глазами, махнул рукой и хотел добавить еще что-то, но вместо этого схватил с тарелки бутерброд с ветчиной и начал его ожесточенно жевать…