Андрей Мягков - Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

— Что известно?

— Пока ничего.

— Это плохо.

— Да уж чего хорошего.

— Предмет где? Где предмет?! У тебя?

— Нет.

— Как нет? А у кого? Почему ты молчишь? У кого?!

— Не ори, идиот! Ты думаешь, я зачем прилетел? Любоваться красотами твоего сраного Парижа? Бывшая запросила за вторую триста пятьдесят. Вот остаток. Я вышел из игры.

— Убери карту. Убери, говорю! Наложил в штанишки? Мне твой остаток по хрен. Ты знаешь сколько на кону? Пол-апельсина! У него пятьдесят два капитал, для него это сопли — пятьсот лимонов. На, убери поглубже, девочкам своим конфетки купишь… Тебе что здесь надо, маленький, — он обратился к кому-то по-французски, — что, плохо слышно? Извини, мы будем говорить погромче. На, не шарь сдачу и вали отсюда. Пойдем, Аркаша, этот француз сильно на твоего соотечественника смахивает, не находишь?»

Фонограмма заскрежетала отодвигаемыми стульями.

Скоробогатов перекрутил запись на начало, прослушал еще раз. Обратился к Труссу.

— Вам все понятно?

— Вроде.

— Мне нет. Апельсин — это что? Миллиард, что ли?

— Наверное.

— Первый раз слышу, — признался полковник.

— Некоторые его еще просто «фруктом» называют, — подал голос Ярослав Яшин, — сам слышал, один у другого спрашивает: «Как думаешь, у него сколько фруктов в саду?» А тот отвечает: «Вряд ли, я думаю, там дело лимонами ограничивается».

— Хороший диалог. Так, к «бывшим», надо понимать, могут относиться Клавдия Каликина, Валерия Твеленева и еще с десяток не менее милых барышень, так? — за подтверждением он повернулся к Мерину. Тот очень серьезно отчеканил:

— Я тоже так думаю, товарищ полковник.

Скоробогатов нахмурил брови.

— Это хорошо, что мы одинаково думаем. Это вдохновляет. Тогда пойдем дальше: Какц мне доложил ситуацию со скрипкой — прелюбопытная ситуация. Теперь нам предстоит не только найти украденное сокровище, но и выяснить, как оно появилось у старого композитора и действительно ли он так состарился, что не может отличить зерно от плевел. Значит, «бывшая» взялась найти мастера подделки за триста пятьдесят тысяч долларов, а состояние заказчика приравнивается к пятидесяти двум миллиардам, из которых половину одного из них он решил презентовать за нашего итальянца, и у него останется всего пятьдесят один с половиной апельсин. Ну что — жить можно? Любопытный заказчик. Такие водятся разве что в Арабских Эмиратах. Все эти предположения, конечно, имеют право на существование, если поверить товарищу Заботкину-младшему. Как вы думаете? — он опять обратил вопрос Мерину.

На этот раз Сева промолчал, за него ответил Трусс.

— Он тоже так думает, товарищ полковник.

Мерин покраснел, Яшин заиграл желваками, Трусс держал серьез. Скоробогатов продолжил после паузы:

— Хорошо. Теперь, Анатолий Борисович, меня интересуют такие подробности: первое — круг парижского общения Заботкина-младшего; второе — когда он последний раз был в России, круг отечественного знакомства; третье — какие регионы им освоены? Вы три города назвали, а камни, золото, икру черную, наконец, иконы — все те же Владивосток с Хабаровском? Слушаю вас.

— Юрий Николаевич, я сутки всего был в Париже…

— Не пойму, зачем лететь в Париж, когда надо прошустрить Петропавловск-Камчатский? Если не ошибаюсь — это разные направления.

— Но… Юрий Николаевич… Я не понимаю…

— Анатолий Борисович, — полковник перешел на примирительный тон, — простачок из вас никудышный: все вы прекрасно понимаете — и на Камчатке, и в том же Хабаровске у нас опытные сотрудники, пообщайтесь с ними, поговорите о погоде, о женщинах, о чем хотите. Сутки на все про все. В среду в это же время жду подробного доклада по вашему направлению. Что-нибудь не ясно?

— Ясно, Юрий Николаевич.

— Ну вот видите, как хорошо. Теперь я вас слушаю, Ярослав Ягударович.

Яшин подпрыгнул на стуле, намного переплюнув Мерина в интенсивности лицевого побагровения: он даже предположить не мог, что начальнику известно его непростое отчество.

— Юрий Николаевич, в университете на Моховой о Каликине Игоре Николаевиче все отзываются очень хорошо…

— «Все» — это кто?

— Кого я опросил…

— Так и говорите. А то можно подумать, что вы себя перегрузили работой. Скольких человек вы опросили?

— Декана факультета, двух товарищей Каликина, девушку… — Он замолчал.

Последовавшая за этим докладом пауза тянулась угрожающе долго.

Наконец Скоробогатов поднялся и быстрым шагом вышел из кабинета.