Станислас-Андре Стиман - Вынужденная оборона

Ноэлем овладел панический страх. Стук сердца отдавался в висках, глаза застилал туман. Он представил себе, что его нагнали и уже арестовывают, а он даже не успел увидеть Бэль. Тогда, глубоко дыша, он бросился вперед, прижав локти к телу, словно на крыльях, словно в сапогах-скороходах.

Сначала ему показалось, что бежит только он. Потом вновь услышал шаги, вначале далекие, затем все более близкие. Многочисленные шаги, неясные голоса, крики, оклики… Человек, наверное, десять-двадцать бросились за ним в погоню!

Он свернул влево, вправо. Поперечные улицы бесконечно возникали из теней с беспорядочными жестами. Ему удалось вильнуть в сторону и обогнуть одну из них, огромную, внезапно появившуюся прямо перед ним. Дыхание начинало иссякать. В зрачках плясали цветные пятна. Слезы — слезы ли? — бороздили щеки.

Вот, наконец-то, и улица Бьеф! Он бросился в нее, словно в омут. Ее головокружительный уклон затянул его. Ветер гудел в ушах. Он навалился на ворота дома, вытянув руки вперед и лихорадочно нащупывая в темноте скважину ключом.

Наконец, попав в нее, он обернулся, обжигаемый сотнями взглядов: по улице неспешно шел одинокий прохожий. Приземистый, широкоплечий, закутанный клетчатым шарфом.

— Это ты? — не оборачиваясь, спросила сидевшая у секретера Бэль.

— Да, — ответил Ноэль.

Из-за резкого контраста с пронизывающим воздухом улицы, ему показалось, что в мастерской ненормально жарко. Перед урчащей печкой во всю свою длину вытянулась Ванда. Прищурив зеленые зрачки, она вытянула лапы в полном неги сне.

— Где ты был?

Он ответил не колеблясь:

— У Рэнэ.

Ну и хорошо, что удивится! Все, может быть, будет легче…

— А!

Но ничего больше не добавила, и в наступившей тишине, пока он ходил между кухней и накрытым столом, он вновь услышал голос, голос Рэнэ, спрашивающий: «А Бэль знает, что…?», а затем другой голос, свой: «Нет… По крайней мере, надеюсь, что нет».

Надеется, что нет? Значит, уверен в обратном.

— Есть хочешь?

— Нет.

Бэль, конечно, никогда особо общительной не была. Конечно, никогда не отвечала больше, чем на один вопрос из двух, да и то рассеянно, почти не открывая рта, чуть презрительно! И Ноэль, само собой, тысячу раз жаловался, что она не вторит его неприятностям, разочарованию, восторгу.

Да, неважно все это! Со дня убийства, наутро после убийства, лучше сказать с возвращения из Пон-де-л’Иля, что-то в ней изменилось. Манера украдкой глядеть на него, внезапно обрывающийся смех, молчание, в коем она замыкалась, ну прямо закрытая дверь, а главное — вопросы, которых она больше не задавала, нежные упреки «Ты больше не работаешь!» «Слишком много куришь…», которых она отныне не делала.

— Что поделывала? — машинально спросил Ноэль, устремив взор на открытый секретер.

— Ничего…

Ну, вот! Раньше бы она ответила, даже если при этом согрешила бы против истины: «Искала чековую книжку» или «Писала», или же «Старые бумажки сжигала». А теперь отвечала: «Ничего…» Как если бы само присутствие Ноэля вызывало в ней подозрительность и недоверие, как если бы связь между ними прервалась, как если бы… ну, да, как если бы их пути бесповоротно разошлись.

«Она знает!» — подумал он с возрастающим страхом. — Она знает!.. Потом одна догадка повлекла за собой другую: «Но тогда значит, если она узнала меня в тот вечер, то была у Вейля?.. А то бы, если бы не чувствовала себя виновной, у нее не было бы ни малейшего основания приписывать мне дошедшую до убийства ревность к Вейлю!»

— Есть чего выпить?

— Могу пива принести.

— А виски не осталось?

Это уже было на грани провокации. Две недели тому назад она бы возразила: «Спиртное тебе вредно. Лучше чайку заварю».

— Может и осталось… Посмотри-ка в буфете.

«Посмотри-ка в буфете!» И этого бы она раньше не сказала. Покорно, после того как он отверг бы ее возражения, она сама взялась бы за поиски бутылки, которую поставила бы перед ним с одним или двумя стаканами.

Сейчас она молча убирала со стола, и он вдруг осознал, что радио выключено и молчание ничуть не сдобрено приглушенной музыкой.

— Никто мне не звонил?

— Нет. По крайней мере, при мне.

— Ты поздно вернулась?

— Как всегда.

В конце концов он не выдержал. Сначала было ощущение находится в плену у себя самого, затем такое чувство, что он — пленник того незнакомца, что стоит на улице и прохаживается взад и вперед… Он встал.

— Схожу-ка за сигаретами.

Бэль была на кухне, а там громко лилась из крана вода. Она ничего не ответила.