Валентина Панченко - Происшествие на ярмарке

- Ой, Евгений Николаевич! Уехать бы отсюда куда глаза глядят. Ведь посадят его не сегодня-завтра, - в сердцах проговорила буфетчица.

- Тем более. Вот вам и деньги на билет. Здесь хватит с лихвой в любой конец. - Сухов достал приготовленные заранее червонцы и бесцеремонно положил их женщине в сумочку.

В том, что он уговорил Губошлепа на поджог, Сухов не сомневался: за деньги тот мог действительно сделать любую подлость. Они стали уславливаться о времени и месте. Евгений Николаевич предложил поджечь лавку с мучными изделиями, которая прилегала к главному промышленному павильону, но Губошлеп тут же решительно возразил:

- Не пойдет. То место хорошо просматривается, милицейский пикет близко. Лучше уж спалить ювелирную мастерскую Дрягина. Полыхнет, как сноп соломы...

- Ой, мальчики, зачем вам это? - плаксиво-испуганным голосом проговорила Галина. - А если поймают?

- Значит, договорились, - не обращая внимания на ее слова, сказал Сухов. - Завтра утром встретимся здесь же. Будьте здоровы. - И он проворно нырнул в людской поток, устремлявшийся вверх по берегу.

- Сука он! - зло прошипел ему вслед Губошлеп. - А ну покажи, сколько дал? - Он выхватил из рук жены сумочку, отвернулся к реке и, слюнявя пальцы, стал жадно пересчитывать деньги. Галина кокетливо улыбалась проходившим мимо красноармейцам.

- Пойдем, курносая, с нами! - весело сказал один из них.

- Своих дел по горло! - ответила буфетчица, отобрала сумочку у супруга, шутливо стукнула его по спине и потащила в другую сторону. Вслед им раздался озорной мужской гогот.

- На сто грамм сшибает, - сказал один из красноармейцев.

- С малосольным огурчиком, - уточнил кто-то.

В театр Сухов возвратился через служебный вход и сразу же направился в комнату, где полчаса назад оставил Кустовского. Там никого не было. Он прошел к зеркалу и устало опустился на стул. Отрешенным взглядом посмотрел на свое отражение. Плотно сжал бледные полоски губ. Подойдя к двери, повернул ключ и, достав из чемодана парик, стал старательно прилаживать его на голове. Затем приклеил усы.

Широко раскрытыми глазами Сухов всматривался в зеркало. Но видел не себя, а всполохи пламени, жадно пожирающего ярмарочные постройки. Огонь бушевал в его воображении с такой силой, что он даже невольно попятился. Мелкие бисеринки пота покрыли его лицо. Но он по-прежнему продолжал пристально всматриваться в зеркальную гладь, и вот уже на фоне огромного пожарища ему стали мерещиться несгораемые шкафы с раскрытыми тяжелыми дверцами, откуда обильным дождем сыплются золотые монеты и пачки денег...

Отперев дверь, он выбрался в коридор. Спектакль шел полным ходом. Мимо него пробежала группа танцовщиц, они только что покинули сцену и спешили добраться до гримерной, чтобы передохнуть. Сухов проводил их долгим взглядом.

А из-за кулис, возбужденно-испуганный, озираясь по сторонам, семенил к нему Кустовский.

- В чем дело?

- Евгений, ты? Нужно поговорить.

Они вернулись в комнату.

- Беда, Женя. Там, на сцене, милиционер. Он расколол Пашку-подлеца. Тот все ему рассказал, я сам слышал: и про поджог, и про подсвечники. Нужно что-то делать... Немедленно! Сию минуту! Наверное, во время спектакля они ничего не станут предпринимать. Боже, я, кажется, схожу с ума...

- Спокойно, - твердым голосом сказал гость. Он почувствовал на какое-то мгновение, как мелкая дрожь пробежала по всему телу. Что-то больно кольнуло в сердце. Но, собрав в кулак всю свою волю, он постарался успокоиться.

- Где они?

- За кулисами. А может, уже ушли. Теперь всем нам крышка.

- Пошли!

- Ну ты и горазд брехать, - говорил Ромашин Павлу, который держался за ручку лебедки.

На сцене в это время действие подходило к кульминационному моменту. Розыскник увлеченно следил за игрой артистов и, казалось, совершенно не слушал собеседника. В действительности же он лихорадочно обдумывал, как ему поступить. Если этот малый не врет, а было похоже, что так оно и есть, значит, налицо замышляемое крупное преступление, предотвратить которое нужно во что бы то ни стало, иначе... Но как это сделать? Как поймать зачинщика и всех, кого он сумел завербовать? "Спокойно, Ромашин, спокойно", - говорил розыскник сам себе, стараясь ничем не выдать охватившего его волнения. Он поправил ремень, чуть коснувшись рукой кобуры с револьвером. Нужно срочно позвонить в комендатуру, предупредить Себекина, если тот уже вернулся со станции. Может, прекратить представление, разогнать публику? Но один он ничего не сделает. Да, положение... А может, зря он паникует? Может, в самом деле брехня все это? Нет как будто... Надо действовать...