Андрей Анисимов - Добрый убийца

— Что написано на рукоятке ножа? — перебил Ерожин рассказчика.

— Откуда я знаю, что написано на рукоятке какого-то ножа. Я вам рассказал историю, которую услышал от незнакомых людей в самолете, — печально ответил Ахалшвили.

— Я примерно так все себе и представлял.

Одного не могу понять, как можно, отняв чу жую жизнь, успокоить свою совесть, — задумчиво проговорил Ерожин. — С бандитами все ясно. У них совести нет. А как жить с этим человеку, похожему на Карло Вахтанговича Ахалшвили, я не понимаю.

— И я тоже не понимаю. Это закон наших предков, — ответил он и протянул Ерожину руку:

— В грузинском языке есть страшное слово «шедобит». Оно означает «прощай». Но это не простое прощание. Этим словом люди прощаются навсегда.

— Не обессудьте, Карло Вахтангович, но руки я вам не подам.

— Это ваше право. — Грузин поднял со скамейки свою газету и медленно пошел из сада.

Надя улыбнулась от чего-то светлого и ароматного. Она открыла глаза и увидела на своей тумбочке прекрасные белые розы. Они стояли в простой литровой стеклянной банке и от этого несоответствия казались еще прекраснее.

— Петя, — прошептала она и вдруг поняла, что тоска, сжимающая ей последние три дня сердце, отпустила. И еще поняла, что ужасно хочет есть. Большую часть из мешка с деликатесами, что принес Ерожин, смели соседки по палате. Но кое-что все же осталось.

Надя вынула бумажный стаканчик с икрой.

Его соседки не тронули. Дорогой икрой женщины угощаться постеснялись. Надя взяла ложку и быстро с икрой расправилась. Потом съела два банана и захотела пить. Картонный пакетик с соком никак не хотел протыкаться пластиковой соломинкой. Наконец она его проткнула, и несколько капель брызнули на простыню. Она быстро высосала сок и достала из тумбочки второй пакетик.

Рядом с ее койкой стояла койка Лиды. Сегодня здесь было пусто. Лиду забрал муж.

Надя знала, что супруг соседки работает водителем фуры. Лида сделала аборт, потому что уже имела четверых детей. Лида и склонилась над ней, когда Надю привезли в палату. Женщина, несмотря на грубые обороты речи и полное отсутствие стеснительности, имела доброе сердце и с состраданием опекала Надю.

В дверь заглянула незнакомая нянечка и, посмотрев на розы, улыбнулась:

— Твой с семи утра под окнами дежурил.

Вот от него я тебе цветочки принесла. Сказала ему, лучше бы курочку передал. Жди, наверное, притащит. Заботливый у тебя мужик. Это и понятно. Молоденьких все любят.

Потом Надю позвали в кабинет врача. Еще вчера ей было совершенно безразлично, что ее смотрит врач-мужчина. А сегодня Надя застеснялась и вошла в кабинет пунцовая.

— Цвет на щечках появился, — удовлетворенно заметил доктор, указывая ей на страшное кресло. — Ну что же, сегодня можно тебя выписывать. Когда принесут результаты анализов, можно собираться домой.

— Дмитрий Николаевич, а правда, что у меня может больше никогда не получиться? — спросила Надя, вставая.

— Чего не получиться? — не понял гинеколог.

— Забеременеть, — пояснила Надя.

— Это от твоего супруга зависит. Но полгодика я бы не советовал. Пусть маточка окрепнет. Успеешь, здесь ко мне пятидесятилетние на аборты бегают, а тебе куда спешить? — усмехнулся доктор, стягивая перчатки.

Надя вернулась в палату, сияя от удовольствия. Ответ доктора ее успокоил. Она уселась на свою койку и только тогда заметила, что рядом появилась новая соседка. Молодая темноволосая женщина была бы красавицей, если не чуть скошеный подбородок. Он лишал черты ее лица идеальных пропорций, но не портил. Женщина смотрела в потолок и при появлении Нади не пошевелилась.

— Вам больно? — участливо спросила Ерожина. — Может, дать поесть?

Надя помнила, как ее окружили в палате заботой, и хотела теперь сама быть полезной.

Соседка не ответила. Надя постеснялась быть назойливой и замолчала.

— Как же я хотела ребенка. — Надя взглянула на соседку: та продолжала лежать в той же позе и смотреть в потолок. Надя даже подумала, что это сказал кто-то другой. Но толстушку Лину увели на осмотр, а на койке у окна спала Ольга Фанеева и похрапывала.

— У вас тоже кровотечение и выкидыш? — участливо спросила Надя, поняв, что слова все же принадлежали соседке.

— Почему? Я здорова как лошадь и могу рожать каждый год, — ответила соседка и первый раз взглянула Наде в глаза. — Ты спрашивала, больно ли мне? Ерунда. Больно, что я не могу позволить себе ребенка.

— Почему не можете позволить, если вы здоровы? — удивилась Надя.