Андрей Анисимов - Ураган для одуванчика

Если вам кто-то скажет, что в Эстонии летом с утра до вечера льют дожди, а люди угрюмо молчат, плюньте тому в лицо, и знайте – перед вами или великорусский шовинист, или отъявленный лгун. Климату этой маленькой страны могут позавидовать многие государства, что находятся куда восточнее и южнее. Зимы здесь по обыкновению мягкие, а летом вас не будет мучить зной, не будут пожирать всевозможные кровососы, вроде комаров, слепней и мух. Родись Пушкин в Эстонии, он здешнее «лето красное» полюбил бы всем сердцем. Особенно хорошо тут в начале лета. Дни тянутся бесконечно долго, и даже в полдень вы ощущаете себя, как где-нибудь в Ницце или Анталии в разгар бархатного сезона, правда, там он начинается в середине октября. Солнечные лучи не обжигают тело, а дарят ему нежное тепло, как опытная гетера ублажает пресыщенного любовника.

Именно в такой солнечный июньский день трасса Таллинн – Пярну оставалась на редкость пустынной. Обычно летом прокатиться в этом направлении желающих хватает. Курортный Пярну притягивает своим милым камерным уютом и туристов, и коренных жителей. Но сегодня, двадцать четвертого числа, эстонцы отсыпались. Накануне в стране отмечали День победы, а садиться за руль после изрядной дозы спиртного грозит штрафом, сумма которого тянет на четверть зарплаты чиновника средней руки, что, надо заметить, вовсе не слабо. Здешние чиновники получают не меньше полутора тысяч так называемых условных единиц. Вот и прикиньте, стали бы вы рисковать такой суммой, усаживаясь за руль навеселе? Поэтому солидный мерседес выпуска одна тысяча девятьсот девяносто шестого года катил по шоссе в гордом одиночестве. Несмотря на свой внушительный возраст, лимузин сверкал лаком и смотрелся так, словно вчера сошел с конвейера знаменитого завода. Под стать автомобилю выглядел и его хозяин. Седовласый господин в белом чесучовом костюме восседал в кресле прямо, как сидят водители старой школы, и правил двумя руками, едва касаясь баранки. Кисти его старческих рук оберегались от дорожной пыли перчатками из белой хлопчатобумажной ткани. Золотые пуговки на них выдавали пижона, способного потратить на подобный аксессуар туалета не менее трехсот долларов. Рядом с пожилым денди путешествовала дама. Описать ее внешность труднее, поскольку, прячась от вечернего солнца, лупившего в лобовое стекло, она опустила на глаза соломенную шляпку с размашистыми полями, но при этом продолжала курить. Пальцы ее правой руки, лежавшей в проеме открытого окна, сжимали тонкую длинную сигарету, пепел с которой сдувал встречный ветер. Некоторое время она так и ехала, неподвижно, с сигаретой в правой руке. Затем ее левая рука нащупала коленку водителя и стала медленно двигаться вверх по его бедру.

– Крошка, что ты делаешь? – наивно поинтересовался великовозрастный денди по-немецки.

– Помолчи, козел, – ответила дама по-эстонски, продолжая начатое.

Старик покосился на ее шаловливую ручку и хмыкнул – ему стало щекотно:

– Годков пятнадцать назад я бы не возражал. Но сейчас совмещать руль с подобными радостями мне уже затруднительно. Подожди до отеля, – попросил он, стараясь удержать машину.

Ответ дамы прозвучал коротко и томно:

– Закрой рот и расслабься.

Водитель эстонского языка не знал, но чувствуя, что дело становится слишком интимным, воскликнул:

– Крошка, ты мне мешаешь!

Это были последние слова, произнесенные седовласым кавалером. Мерседес несколько раз вильнул, прихватив встречную полосу, затем резко прибавил скорость, вильнул еще, теперь уже в сторону кювета и, совершив невероятный зигзаг, впечатал капот тяжестью всей массы представительского лимузина в бетонный фонарный столб. Из поврежденного бака тонкой струйкой потек бензин. Это обстоятельство становилось особенно тревожным по причине близости огня – из раскрытого окна безжизненно свисала женская рука с дымящейся сигаретой. Через мгновенье пальчики, украшенные ярко-зеленым лаком, разжались, и сигарета полетела вниз. А еще через мгновенье раздался взрыв, и машина превратилась в пылающий факел.

Водитель проезжавшей мимо фуры, Янус Вяйке, резко затормозил, выскочил из кабины, но помочь уже ничем не смог. Он даже не смог из-за жуткого жара подойти к горящему автомобилю. Ему лишь удалось записать еще не успевший почернеть номер пылающего автомобиля и вызвать спасательные службы.

Она вошла в двери полицейского управления города Мюнхена, как взбешенный халатностью подчиненных банкир входит в операционный зал.