Стенли Эллин - Двенадцатая статуя

— Нет, сеньор. Я взял заказ, и я его выполнил. Мне здесь больше делать нечего.

Мел направился к выходу. Сайрус поплелся следом.

— Черт возьми! — сказал он. — Не хочется ставить сцену безумия без одной статуи.

— Можешь пропустить ее при съемке. Слава богу, что все так обернулось, и наплевать на нее. На минуту этот комиссар убедил меня…

— Тебя? Он убедил нас всех. Когда Бетти выходила отсюда, казалось, она вот-вот упадет. Послушай мой совет, Мел, закажи завтра билет на первый же рейс домой и увези ее поскорее отсюда. Картина почти готова, и тебе надо думать о жене, а не об Алексе.

Карабинер, стоящий у двери, показал на угол. Там они увидели Бетти, которая ждала их. Ее веки покраснели и распухли, на щеках блестели слезы.

— Что произошло? — спросила она так, словно боялась услышать в ответ что-то ужасное. — Они…

— Нет, — ответил Мел. — Они ничего не нашли. Паоло здесь ни при чем. — Но она продолжала стоять, беспомощно склонив голову, так что, казалось, вот-вот упадет. Мел крепко обнял ее.

— Все в порядке, детка. Все в порядке. Завтра возвращаемся домой.

Сай Голдсмит умер в первый день зимы, через месяц после премьеры «Императора страсти». Как сказала Бетти, он хоть в конце жизни, но услышал хвалебные отклики критиков. На Оскара, конечно, не тянет, но лента получилась правдоподобной, драматичной, прекрасная режиссерская работа… Неплохая эпитафия для человека на смертном одре.

Загадочное исчезновение Файла не повредила коммерческому успеху фильма. Как только эта история стала достоянием гласности, пресса просто блаженствовала, и даже когда интерес читателей стал слабеть, его легко подогревали снова. Примерно раз в неделю появлялось сообщение, что Файла видели в неком затерянном уголке Земли, полностью потерявшего память, ставшего наркоманом или жертвой Красного Заговора. Бульварные издания изо всех сил раздували тлеющие угольки сенсации. Картина вышла в прокат, умер Сайрус, и пламя снова заполыхало.

Мел и Бетти прочитали в газете о том, что Голдсмит после продолжительной болезни скончался в больнице «Ливанский кедр» и его собираются похоронить на кладбище «Райские кущи», когда были в Сан-Франциско, где готовились провести Рождество с ее родителями. Мел с неприязнью подумал о репортерах, которые наверняка заявятся на церемонию, и решил не ехать, ограничившись тем, что послал особенно роскошный венок.

Название кладбища заставило вспомнить, как они с Голдсмитом стояли на портике дворца-декорации и смотрели вниз, на Аппиеву дорогу, а Сай говорил о том, умиротворение почувствовал, когда выбрал себе склеп, и все в таком духе. Сайрус истово верил, что гранитное сооружение с его именем, начертанным на стене, гарантирует лучшую загробную жизнь, чем просто яма глубиной в шесть футов.

Мел покачал головой. У Сайруса не было семьи, которая оплакивала бы его, единственным в мире близким человеком оставался Мак-Аарон. Наверное, он и руководил приготовлениями к похоронам. Жаль, что Мак не способен устроить такое действо со вкусом и фантазией. Наверняка он проследил за тем, чтобы его друг, словно фараон, погребенный с полным набором всего необходимого для счастливой загробной жизни, был снабжен тем, что, по его мнению, нужно для приятного времяпровождения в вечности — запасом виски, копией «Императора страсти», и даже фотографией гримасничающего Александра Файла в красивой рамочке на стене склепа: напоминанием о финальной победе Голдсмита.

Через несколько дней после Рождества Мел и Бетти выбрались из дома ее родителей, чтобы в первый раз посмотреть фильм. Мел давно уже перестал ходить на свои картины: наблюдать за зрителями, неспособными оценить работу автора, хуже чем сидеть в кресле дантиста и терпеть, когда тебе сверлят здоровый зуб. Но на сей раз на походе в кинотеатр настояла Бетти.

— Мы ведь не поехали на похороны, — с чисто женской логикой рассуждала она. — Это самое меньшее, что мы можем сделать для Сая.

— Дорогая, при всем уважении к Сайрусу, ему уже безразлично.

— Тогда я пойду одна. Не упрямься, Мел! Ты же знаешь — «Император страсти» особенный фильм.

Жена оказалась права. Фильм действительно оказался особенным, и даже шокирующим, правда, из всех зрителей только он один осознал это. Бетти приятно удивилась, когда он предложил сходить на картину еще раз. Пока она сидела в ложе, Мел побежал в вестибюль и позвонил в Северный Голливуд Мак-Аарону.

— Мак, это Мел Гордон.

— Жаль, что ты не смог приехать на похороны, но твой венок…