Эндрю Тейлор - Загадка Эдгара По

— Прошло почти полгода с момента смерти мистера Франта, — заметил я.

— Или исчезновения, — Ноак взглянул на Хармвелла, который вновь скрылся в тени. — Думаю, есть вероятность, что Франт не имел доступа к бумагам вплоть до января этого года, — он замолчал и внимательно посмотрел на меня.

— Вы считаете, Франт спрятал ценные бумаги в Монкшилл?

Ноак бесстрастно взирал на меня.

— Он знал Монкшилл и прилегающие территории как свои пять пальцев, — продолжил я. — Как только может знать мальчишка, выросший там. — Я тоже уставился на Ноака, и мне показалось, что я вижу еле заметный кивок. — Углубление в стене сточного колодца, где мы с мистером Хармвеллом обнаружили кольцо. Тайник из разряда тех, что мог найти любознательный ребенок.

— В каком возрасте мистер Франт покинул Монкшилл? Вы знаете?

— Десяти или одиннадцати лет. — Я вспомнил, что Софи рассказывала мне в вечер бала, когда мы сидели с нею перед камином в «Фендолл-Хаус», и внезапно мне страстно захотелось, чтобы она сейчас была рядом. — Мне это известно из достоверных источников. Но Франт мог обнаружить тайник и позднее. Когда он учился в Англии, то часто гостил у Руиспиджей в Клеарлэнд-корт. Такое расстояние для активного юноши не преграда. Он мог возвращаться в места, с которыми связаны детские воспоминания.

— Ах, — губы Ноака раздвинулись, обнажая десны. — Значит, если допустить… но почему же Франт не забрал ценные бумаги, не дожидаясь января?

— Потому что когда он прятал векселя, то, скорее всего, проник внутрь через шахту. Ледник был полон, поэтому поверху было не добраться, не так ли? Франт же не мог предвидеть осенние бури, в результате которых вход в шахту был заблокирован.

— Да, вы абсолютно правы, мистер Шилд. Но почему все-таки Монкшилл? Разве в мире мало тайников?

Я улыбнулся, поскольку внезапно понял, что знаю все то же, что и он, и хоть раз в жизни мы с ним находимся в равных условиях.

— Миссис Джонсон.

— Она стала сообщницей Франта, — решительно сказал Ноак. — У меня нет ни тени сомнения по этому поводу.

— Я встретил ее в октябре в Лондоне неподалеку от площади Рассела. Мисс Карсуолл мельком видела ее в Пэлл-Мэлл. Но в Монкшилл миссис Джонсон утверждала, что не выезжала в Лондон.

— Думаю, эта женщина была его любовницей, — в голосе Ноака послышались несвойственные ему нотки гнева, словно супружеская неверность вызывала в нем большее отвращение, чем воровство и убийство. — Когда мистер Франт понял, что банк вот-вот лопнет, подозреваю, он отложил некоторые ценности, которые позднее он сам или миссис Джонсон спрятали в Монкшилл. Возможно, Франт передал ей ценности в тот день, когда вы ее встретили, и она перевезла их в Монкшилл. Вне всякого сомнения, эта парочка намеревалась дождаться, пока возгласы возмущения стихнут, и сбежать за границу по фальшивым документам. Но шахту завалило, и это помешало их замыслам, они вынуждены были ждать, пока придет пора чистить ледник и в сток можно добраться из самого хранилища. В ту ночь они отравили собак и подошли к леднику со стороны Грандж-Коттедж, чтобы вернуть то, что спрятали. Что-то пошло не так, и миссис Джонсон погибла, а у Франта не оставалось другого выбора, кроме как забрать ценности, за которыми он пришел, и сбежать. Так или иначе, его повесили бы, если б поймали.

— Это домыслы, сэр.

— Не совсем, на самом деле эти домысли подкреплены доказательствами.

Я вспомнил события последних нескольких месяцев.

— Но это не объясняет вашего интереса к мистеру Карсуоллу, — я охрип, устал и начал сердиться. — Как и ваш интерес к моей персоне.

— Мистер Карсуолл, — Ноак сжал губы, собираясь с мыслями. — Я наводил справки здесь и в Северной Америке и установил, что, вне всякого сомнения, мистер Франт был орудием в руках Карсуолла вплоть до того, как они рассорились несколько лет назад. Когда Франт впервые пришел в банк Уэйвенху молодым человеком, у него не было ничего, кроме имени, да и то запятнанного выходками отца. Но он преуспел, причем очень быстро, поскольку нашел покровителя в лице Карсуолла, который тогда активно участвовал в делах банка. Карсуолл успел продать свои угодья в Вест-Индии как раз накануне запрета на перевозку рабов и большую часть капитала вложил в банк. Джордж Уэйвенху уже тогда не был так богат, как раньше, хотя репутация банка по-прежнему опиралась на уверенность Сити в его безукоризненной честности в вопросах морали и бизнеса. Теоретически именно Джордж Уэйвенху отправил Франта в Канаду во время последней войны с целью контролировать и расширять сферу интересов банка. Однако на практике, не сомневаюсь, это было решение Карсуолла. Секретарь Франта говорит, что считает это само собой разумеющимся.