Элизабет Питерc - Крокодил на песке

- Я думала о гробнице фараона. На фреске изображена маленькая принцесса и убитые горем родители. Эвелина должна зарисовать ее.

- Но, мисс Амелия! - вскричал Лукас. - Как можно?! После всего, что случилось сегодня...

- Никто не предлагает бежать туда прямо сейчас. Поскольку ваше общение с Эвелиной было весьма поверхностным, дорогой Лукас, вы, возможно, не знаете, что она замечательная художница. Она уже сделала копии росписей, которыми были покрыты плиты.

Лукас тут же потребовал, чтобы ему показали рисунки. Рассматривая их, он то и дело издавал восторженные возгласы. Покончив с рисунками Эвелины, Лукас вспомнил о своем папирусе.

- Я велел носильщикам принести его! - прокричал он, хватая стоявшую рядом с ним шкатулку. - Пожалуйста, мистер Эмерсон. Я сказал, что передам его вам, и держу слово!

Папирус хранился в резной расписной деревянной шкатулке.

- Видите, я положил его между двумя стеклами, - похвастался Лукас. Думаю, это наилучший способ уберечь рассыпающиеся в прах древности.

- Хорошо, хоть на это вас хватило, - проворчал Эмерсон. - Пожалуйста, ваша светлость, передайте папирус Уолтеру. А то я с больной рукой могу его и уронить ненароком.

Молодой человек бережно взял папирус. Солнце клонилось к западу, но света еще хватало. Уолтер склонился над папирусом, на лоб ему упала прядь волос. Губы его зашевелились, словно в безмолвной молитве. Казалось, он забыл о нашем присутствии.

Я нетерпеливо подалась вперед, изнывая от желания получше разглядеть древнее сокровище. На мой взгляд, папирус находился в довольно неплохом состоянии. Он потемнел от времени, и края его осыпались, но черные письмена проступали вполне отчетливо. Я, разумеется, понятия не имела, о чем говорят эти витиеватые закорючки. Они напоминали иероглифическое письмо. То здесь, то там можно было различить фигуру птицы или сидящего человека. В древнеегипетском рисуночном алфавите фигурки означали буквы. Но большинство значков напоминало скорее рукописный арабский текст.

- Прекрасный образец иератического письма, - сказал Эмерсон, склонившись над плечом брата. - Гораздо ближе к иероглифам, чем те, что я видел ранее. Ты можешь это прочесть, Уолтер?

- Вы хотите сказать, что этот юноша умеет читать подобные каракули? недоверчиво вопросил Лукас.

- Этот юноша, - сухо ответил Эмерсон, - один из ведущих специалистов по древнеегипетскому языку. Я тоже немного знаю иероглифы, но в основном занимаюсь раскопками. А Уолтер - филолог. Так что там, Уолтер?

- Ты пристрастен ко мне, - пробормотал Уолтер, жадно пожирая глазами неразборчивые письмена. - Я должен показать это Фрэнку Гриффиту. Вот уж кто специалист! Однако мне кажется, я и сам смогу разобрать несколько строк. Ты прав, Рэдклифф, это прекрасный образец иератического письма. Так называется, - объяснил он, - скорописное начертание, которым пользовались в документах и различных записях. Иероглифы были для писцов слишком вычурными и громоздкими. Иератическое письмо ведет свое происхождение от иероглифов, и если вы присмотритесь, то увидите, что эти значки напоминают первоначальные рисунки.

- Вижу! - вырвалось у Эвелины. Теперь мы все склонились над папирусом, за исключением Лукаса, который безмятежно прихлебывал виски и со снисходительной улыбкой наблюдал за нами. - Вот это, безусловно, сова буква "м". А следующее слово напоминает сидящего человека, который обозначал местоимение "я".

- Совершенно верно! - похвалил Уолтер. - А вот это слово "сестра". В Древнем Египте это слово могло также означать... - Голос его дрогнул.

Эвелина быстро отстранилась и слегка покраснела.

- "Сестра" и "брат" являлись ласкательными обращениями, - пояснил Эмерсон. - Древнеегипетский юноша говорил о своей возлюбленной как о сестре.

- А в целом это, - тихо сказал Уолтер, - любовное стихотворение.

- Прекрасно! - с энтузиазмом воскликнул Лукас. - Я буду очень рад, если юный Уолтер прочтет нам его.

Лукас сам настоял на том, чтобы мы обращались друг к другу без лишних формальностей, но его постоянные намеки на молодость и неопытность Уолтера звучали довольно вызывающе. Правда, сейчас укол не достиг цели, Уолтер был слишком поглощен папирусом.

- Я могу разобрать всего несколько строк, - прошептал он благоговейно. - Вам не следовало его разворачивать, лорд Элсмир. Теперь трещина проходит как раз по тексту. И все же попытаюсь...

Я с тобою вхожу в воду

И выхожу из нее снова

С прекрасною рыбою в руках.

Нет, дальше разобрать невозможно. Влюбленные сидят у воды - у пруда или у Нила. Они... они забавляются в прохладной воде.