Мария Брикер - Босиком по снегу

— И вы со временем поставили это дело на поток, — подытожил Разумовский.

— Да, и не вижу в этом ничего особенного. Девочка помогла многим людям, а я получила то, о чем мечтала. Теперь мы ни в чем не нуждаемся, и я счастлива. Мало того, скоро мы переедем в новую квартиру в престижном районе Москвы. Я ее уже купила, только пока медлю с переездом. Согласитесь — деревня, целительница — это вызывает у людей больше доверия? — Лемешева оглядела всех присутствующий, и не найдя одобрения ни в одном лице, разозлилась. — Ну так как, вы будете учить Алину перераспределять энергию? — с вызовом спросила она. — Если нет, то мне придется обратиться к другому специалисту. В Москве жизнь гораздо дороже, соответственно, и денег мне понадобится больше, чтобы жить достойно.

— Смею вас огорчить, Наталья Вениаминовна, — расстроено сказал Корейкин, — даже если бы я и хотел, то не смог бы научить Алину этому мастерству. Никто не сможет научить ее это делать — в силу устройства интеллекта девочки. Хочу предупредить вас еще раз: если вы будете продолжать эксплуатировать Алину — она погибнет. Вы должны оставить ее в покое и просто любить. А ведь ее есть за что любить и просто так. Она — чудо природы, создание с чистой и непорочной душой.

Очень ранним зимним утром, тихим и морозным, в то время, когда почти все мирные граждане еще похрапывали в своих теплых постельках, оперативник Кирилл Олейников уже был в Кокошкино и сконфужено топтался у калитки старого рубленого дома, держа в руках полиэтиленовый мешок с шалью, носками и таблетками для старой развратницы Маруси. Кирилл не выспался, всю ночь он уговаривал себя плюнуть на обещание, данное старику, позвонить ему и, сославшись на завал в работе, отказаться от выполнения столь важной миссии. Однако ближе к четырем утра в измученной голове Олейникова появился стойкий образ скрюченной радикулитной старухи с мокрыми ногами и повязкой на голове. Старуха охала, стонала, кашляла и звала на помощь.

«А ведь старик сам ни за что не поедет», — с ужасом подумал Кирилл и решительно встал с постели.

На подъезде к дачному поселку Олейникова охватила тревога, он живо представил себе возможный после его внезапного визита диалог, а так же ситуацию, при которой дверь ему откроет не Маруся, а ее новый возлюбленный, почувствовал себя полным кретином и стал молиться о том, чтобы престарелые голубки выбрали другое место для своих любовных утех. К несчастью, около калитки и на тропинке, ведущей к дому, он обнаружил припорошенные снегом следы и понял, что его молитвы оказались бесполезны…

— Молодой человек, что вы там топчетесь у калитки? — Олейников от неожиданности вздрогнул и уронил пакет с вещами на землю. На крыльце дома, кутаясь в пушистый лисий полушубок, стояла пожилая высокая дама, именно дама, потому что старухой ее назвать у Кирилла никогда не повернулся бы язык.

— Я, это, — растеряно промямлил Олейников, — вот, приехал я, носки привез.

— Носки? — изумленно приподняла брови дама. — Вы что, коммивояжер? Тогда смею вас огорчить, носки мне не нужны, спасибо.

— А шаль вам нужна? — почему-то спросил Олейников и густо покраснел.

— Шаль мне тоже не нужна. Я, знаете ли, уже давно ничего не покупаю с рук. Вы попробуйте в тот дом зайти, — женщина указала рукой, унизанной кольцами, на соседский дом и уже собралась закрыть дверь, но тут Олейников наконец пришел в себя:

— Постойте, вы Маруся?!

— Ах, вот оно что! — радостно воскликнула женщина и широко улыбнулась. — Так что же вы мне голову морочите битый час? Проходите скорее и не обижайтесь, что я приняла вас за продавца носков.

«Что-то тут не так», — мелькнуло в голове у Кирилла, он стушевался окончательно, но в дом все же зашел и стал, как затравленный заяц, оглядываться по сторонам.

— Говорите скорее, что он просил мне передать? — нетерпеливо спросила дама, подталкивая Олейникова в комнату.

— Кто? — на всякий случай спросил Кирилл.

— Как это кто, вас разве не мой муж послал? — изумилась женщина.

— Он самый, — подтвердил Кирилл.

— Тогда что же вы спрашивает, кто? — на минутку рассердилась дама, но потом вновь стала дружелюбной и счастливой.

— Откуда вы узнали, что меня послал ваш муж? — спросил Олейников и передал даме пакет с вещами.

— Только он меня Марусей называет, для всех остальных я Мария Васильевна, — объяснила дама, с интересом заглядывая внутрь пакета. — Боже мой, как романтично! — блаженно закатив глаза к потолку, воскликнула Мария Васильевна, выуживая из пакета шерстяной носок, и по-деловому спросила: — Как он, очень страдает?