Феликс Меркулов - Он не хотел предавать

— Ничего я не слушала, во-первых, — покраснев, ответила она, — а во-вторых, ну и что из того? Между прочим, он говорил правду.

— Правду? Просто смешно!

Георгий не встревал в перебранку. Глядишь, так и брякнут что-нибудь интересное.

— Да, правду! — подбоченясь, заявила дочь Завальнюка. — Между прочим, мы с Кричевской родственники, если хочешь знать. Пусть не кровные, но все-таки, с точки зрения человеческой морали…

— Да она гибрид ужа и ежа, а ты о человеческой морали…

— Не смей так при мне о ней отзываться. Она член моей семьи, и он совершенно правильно заметил, что, если суд не докажет виновность Кричевской, я попаду в идиотское положение — вроде как хотела родственницу засудить, а когда не вышло — что, снова в дом на семейные праздники стану ее приглашать?

— Давай приглашай, — иронично поддакнул Стасик, — жди, когда она тебе цианида в чай подсыплет.

— Ты ее просто ненавидишь!

— А ты просто зомби. Тебе профессионально промыли мозги.

Дочь Завальнюка изменилась в лице.

— Сам ты зомби! — по-детски крикнула она обидчику.

Стасик цинично протянул:

— Этот лейтенант сделал тебе настоящую клизму для мозгов, а ты и не заметила.

— Знаешь что… — Наследница набрала воздуха, чтобы выпалить что-нибудь оскорбительное, но у нее предательски задрожали пухлые губы, и голосом, готовым сорваться в плач, она выкрикнула банальнейшее: — Заткнись!

Стасик жестом показал: все-все, молчу, пока не разразилась буря. Встал и демонстративно ушел в дом. Наследница, сделав обиженное лицо, осталась сидеть в кресле, сложив руки на груди, и, насупившись смотреть в одну точку. Может быть, она ждала, что Стасик поспешит перед ней извиниться, но литературный секретарь с невозмутимым видом прогуливался по аллее вдоль дома и даже не глядел в ее сторону.

Георгий, ставший невзначай свидетелем почти семейной сцены, поинтересовался, о каком прощелыге, сумевшем профессионально промыть мозги, шла, собственно, речь? Но наследница на прямой вопрос прямого ответа не дала, зато поподробнее изложила свои аргументы:

— У меня вообще от всей этой истории ощущение, будто мной хотят воспользоваться! Как будто кто-то сознательно захотел клин вбить между мной и Кричевской.

Значит, она не верит в виновность Кричевской?

— Понятия не имею, — заявила наследница.

Исходя из материалов следствия, с которыми ее ознакомил некий доброжелатель, вот какой лично она для себя сделала вывод: отец изменял Кричевской — раз! (Наследница загнула один палец.) Кричевская ревновала отца и следила за ним — два! (Она загнула второй палец, покачала головой.) Ничего больше. Из этого нельзя сделать вывод, что Кричевская убила ее отца.

— Я решила не вмешиваться и дала суду возможность установить истину. Хотя я прекрасно понимаю, в какой стране мы живем. И не верю, что суд устанавливает истину! Но и иного пути я тоже не знаю. Вот вы скажите, что я должна была еще сделать?

Наследница, сложив на груди могучие загорелые руки, уставилась на гостя.

— Вы все сделали правильно, — подтвердил Георгий.

Дочь Завальнюка рассказала, что ездила со следователем Мочаловым на Дмитровский полигон, где эксперты пытались воспроизвести сценарий катастрофы.

— Я ничего в этом не понимаю, — призналась она. — Все, что я знаю о катастрофах, это что должен быть тормозной след. Все!

Но скромных знаний и природной смекалки наследнице хватило, чтобы заметить: ни один опытный водитель не взялся повторить лобовой удар о бульдозер на такой скорости. В точности картину происшествия так и не удаюсь воспроизвести. Она говорила с водителями-испытателями, они мычали и отводили глаза: мол, в такой катастрофе выжить — один шанс на сто тысяч, и то полгода в больницах потом валяться.

— Еще один вопрос, последний. Вы знали человека, который работал водителем у вашего отца?

— Лежнева, что ли? Того, что попал с отцом в аварию? — безразлично переспросила дочь. — Знала. Отец заезжал с ним к нам домой пару раз. В последнее время даже довольно часто.

— Какое он производил впечатление?

— Водитель? Не знаю. Нормальное впечатление.

— Вы знали, что он иностранец?

— Он? — Наследница перестала хмуриться и посмотрела на Гольцова широко открытыми глазами. — Иностранец? Не знала. Избывших республик, что ли?

— Француз.

— Понятия не имела.

Но на этом ее интерес к водителю иссяк. Его фигура, будь он хоть королем Мавритании, сугубого интереса для дочери не представляла.