— Не переживайте, вы тут для ширмы, — шепнул ей на ухо Гольцов. — Этот парень говорит по-русски лучше меня.
Эстонка неуверенно улыбнулась.
— Что такое «чирма»? — также шепотом переспросила она.
Леже нес полную околесицу о цели своего пребывания в России два года тому назад. Двухчасовой допрос довел Гольцова до белого каления, после чего подозреваемого увели на обед, состоящий из трех блюд и ананаса на десерт. Расстроенная студентка отправилась на велосипеде в свой отель.
— Не переживайте, вы тут ни при чем, — утешил ее как мог Георгий.
После оплаты двухместного гостиничного номера в недорогом бунгало на окраине Мариго — французской столицы острова, расходы на питание пришлось урезать до минимума. Впрочем, на рационе двух ковбоев из страны медведей и балалаек это никак не отразилось. В пляжных забегаловках, крытых порыжевшим от солнца пальмовым листом, кормили на убой креольскими блюдами на основе риса и разнообразных даров моря. После обеда можно было вдоволь выпить дешевого местного пива с острыми, пряными мидиями, от которых с непривычки слегка распухали губы.
Сменив деловой костюм на необременительные шорты и рубашку с короткими рукавами, Георгий понуро сидел в шезлонге на веранде пляжного бара. Компанию ему составлял Яцек, уже успевший побродить по рынку и ознакомиться с местными достопримечательностями.
— Это что?
— Это? — Яцек с любовью повертел ярко раскрашенную деревянную фигурку птицы. — Тукан. А тебе я купил попугая. Обрати внимание, ручная работа, они все разные.
— И что мне с ним делать?
— Гошка, ты человек без фантазии. Подаришь жене.
— Вы служили в Иностранном легионе? — вдруг с уважением в голосе обратился к Яцеку пожилой француз.
Он неторопливо прогуливался по пляжу. Георгий и Яцек разом повернулись в его сторону.
— Я заметил у вас татуировку, — объяснил француз.
— А… Было дело, — кивнул Михальский, косясь на свое предплечье, где красовалась фирменная эмблема легиона.
— Вы ведь не француз? Иностранец?
— Да.
— Я тоже когда-то приехал сюда в командировку на три дня. И вот уже пятнадцать лет моя командировка никак не закончится. Если захотите съездить на острова, мой катер к вашим услугам. Меня зовут Паскаль.
Француз взмахом руки попрощался с друзьями и расслабленной, неторопливой походкой пошел дальше.
Георгий посмотрел ему вслед.
— Натянуть бы ему задницу на самые уши, — мечтательно протянул Михальский.
— Ему? — удивился Георгий. — За что?
— Да не этому. Я про Лежнева.
Георгий улыбнулся. Ему в голову пришла неожиданная идея.
— Могу тебе это устроить. Если не побоишься запятнать свою репутацию.
— Как это?
— Что — как? Не знаешь, как пятнают репутацию?
— Гошка, не хами. Как ты мне устроишь свидание с нашим общим другом Петей?
— А вот врежу тебе сейчас по твоей лысой башке. А ты меня зашвырнешь вместе о этим креслицем прямо вон на ту терраску…
— Постой-постой… У них на островке одна тюряга?
— Громко сказано. Скромный ведомственный санаторий в Крыму. Настоящих буйных мало. Их просто сразу же депортируют с острова. И больше никогда не открывают визу.
— Это минус.
— Ага. Так что подумай.
— Подумал. Мне твоя рожа никогда не нравилась.
— Взаимно.
— Так чего мы ждем?
— Приступаем…
…Лежнев забылся тяжелым сном и тут же увидел погибшую на шоссе Ницца-Канн Селин Дюпон. Во сне он приник лицом к прутьям стальной решетки.
— Селин! Ты что здесь делаешь?!
— Пришла забрать тебя, но пока окончательно не решила, — ответила она. — Я еще думаю.
— Господи, Селин, — повторил он, подвигаясь к ней насколько позволяла решетка. — Я просто не верю своим глазам. Чудесно выглядишь.
Она кивнула, глядя на него со смесью грусти и недовольства во взгляде. Она была чем-то расстроена. Он знал — она расстроена из-за него. Они замолчали, глядя друг на друга, он — умоляюще, она — загадочно.
Костюм шафранового цвета красиво оттенял ее белую, не поддающуюся загару кожу, немного неестественную на скулах из-за регулярных подтяжек лица. Селина вертела в пальцах кожаный портсигар, постукивая им о сумочку.
Селин Дюпон было пятьдесят, натри года больше, чем его матери, на двадцать больше, чем ему. Он знал, что у нее есть взрослые дети и внуки. Однажды она летала на похороны своего сына, убитого в драке. О себе Селин рассказывала мало. Например, он не знал, разведена ли она или овдовела, и на какие средства живет. Она упоминала, что раньше работала в юридической фирме, но кем — адвокатом или просто секретаршей, — он так и не узнал. Полгода Селин проводила во Франции, полгода путешествовала по разным экзотическим местам, где, кроме грязи и нищеты, и смотреть-то не на что… Но время, которое она проводила в Европе, она в основном просиживала в казино. Как и Леже, Селин предпочитала рулетку. В ночном освещении, когда свет падает на руки, а лицо остается в тени, Селин невозможно было дать больше тридцати пяти.
Читать дальше