Жозеф Кессель - Лев

Буллит остановился, и по его выражению я понял, как ему трудно продолжать. Но я решил любой ценой узнать конец этой истории, в которую попался, как в западню. А Буллит, я это чувствовал, ни в чем не мог мне отказать в такой вечер.

— Итак, что же случилось? — спросил я настойчиво.

— Сибилла и я сделали то, что каждый из нас должен был сделать, — ответил Буллит. — В то же утро я отвез Кинга на своей машине в самую глубину заповедника и там оставил. А Сибилла увезла малышку в Найроби и поместила в лучший пансион.

Буллит тяжело вздохнул.

— Вы знаете, что нам пришлось очень скоро забрать Патрицию обратно?

— Знаю.

— Так вот, — продолжал Буллит, пристукнув донышком стакана по столу… — Так вот, на следующий день, когда малышка вернулась, Кинг ожидал ее перед бунгало, и скоро они вместе катались по траве на поляне… Сибилла умоляла меня пристрелить льва. Ее нужно понять. Но разве я мог? Дочь и так не прощает мне всех убийств, совершенных до ее рождения.

Буллит тяжело взглянул на меня и сказал:

— Если бы на моих руках была еще кровь Кинга… представляете?

Великий охотник закрыл глаза и содрогнулся.

— Что же дальше? — спросил я.

— А дальше, — сказал Буллит, пожимая плечами, — мы пошли на компромисс. Вместе с Пат отыскали то самое дерево, которое вы видели утром. И когда на следующий день Кинг вернулся в бунгало, мы отправились туда все трое. И малышка объяснила Кингу, что там будет место их свиданий. Она заставила его понять… почувствовать… В общем, вы понимаете, что я хочу сказать. Она может его заставить сделать все. Вы теперь это знаете.

— Еще бы, — сказал я.

— Лев и меня любил, — продолжал Буллит… — Раньше, когда я возвращался после объездов, он чуял мою машину за десятки миль и бежал мне навстречу. С ним это до сих пор еще бывает… А иногда он устраивал мне сюрпризы где-нибудь в глухих уголках саванны. Как мы веселились!.. Но малышка, это совсем другое дело. Он узнал ее кожу с первых дней, когда начал жить. И теперь он — ее, навсегда.

Буллит плеснул остаток виски себе в стакан, осушил его и поднялся.

— Еще секунду! — попросил я. — Скажите, у Кинга есть львица и львята?

Глаза Буллита затягивала сетка кровавых жилок.

— Я слишком много пью, — сказал он, будто не расслышав моего вопроса. — Желаю вам спокойного сна.

Он опустился по ступеням тяжело, но так же бесшумно.

Я не стал засиживаться на веранде, а сразу прошел в комнату. Отворив дверь, я увидел маленького Николаса, который сидел на углу моей подушки, и Патрицию, растянувшуюся на постели в бумажной розовой пижаме.

Мое изумление вызвало у нее взрыв самого ребячьего смеха. Она вскочила одним прыжком. Курточка ее пижамки немного распахнулась. Ниже шеи тело ее было трогательно белым и нежным.

— Я выбралась из дома через окно и к вам залезла так же, — объяснила девочка. — По-другому я не могла. Родителям и днем хватает со мной хлопот.

«Интересно, следит за ней Кихоро по ночам?» — подумал я. Но она уже продолжала.

— Поэтому я сейчас же уйду. Я хотела только сказать, чтобы вы проснулись завтра пораньше. Поедем смотреть, как масаи устанавливают свою манийятту, свой лагерь. Это очень забавно, вы увидите.

Масаи… Перед моими глазами мелькнула пылающая шевелюра Ориунги, морана.

— Вы согласны, да? На рассвете? — спросила Патриция.

— Да, на рассвете, — ответил я.

Маленькая обезьянка и маленькая девочка улетели через открытое окно.

Старый Ол'Калу и Ориунга выбрали место для стоянки своего племени в самом бесплодном уголке заповедника. Масаи, дети широких пустынных просторов, не доверяют лесистым местностям. Им чужд и враждебен культ деревьев, непонятно почитание леса. Поэтому выбор Ол'Калу и Ориунги пал на расположенный близ источника маленький холм, с которого далеко просматривалась сухая плоская равнина.

К месту стоянки не вела ни одна тропинка. Но рельеф местности позволял доехать туда на машине. Поэтому уже на рассвете мы увидели плешивый холм, на котором копошились черные силуэты.

— Вот они! Вот они! — закричала Патриция, наполовину высовываясь из окна машины. — Мы подоспели вовремя.

Она плюхнулась рядом со мной на сиденье и сказала со смехом:

— Посмотрите-ка на наших двух слуг: не очень-то они довольны! А знаете почему?

— Бого боится.

— Конечно, ведь он же кикуйю из большого города, — презрительно сказала Патриция.

— А Кихоро?

— О, Кихоро не боится масаев. У него с ними старые счеты.