Дик Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

После службы я решил не присоединяться к кортежу, двинувшемуся в сторону кладбища. Вместо этого проехал пятнадцать миль, отделявшие церковь в Ньюмаркете от железнодорожной станции в Кембридже. И к тому времени, когда садился в поезд, отправлявшийся без десяти семь в Лондон, пришел к выводу, что весь день провел в тени смерти. Заказал джин с тоником и привалился к спинке сиденья купе первого класса. Я отдал долг мертвым, и пришла пора возвращаться к живым.

Сидел, мелкими глотками пил джин с тоником, размышлял о событиях прошедшей недели. Она выдалась куда длиннее, чем я мог себе представить, когда готовил званый обед на ипподроме в прошлую пятницу.

Как семь дней могут изменить жизнь человека! Тогда я был уверенным в себе бизнесменом. Много работал, пользовался заслуженным уважением, получал прибыль, спал, как младенец. Был счастливым и всем довольным. Теперь же, за какую-то неделю, от всего этого не осталось и следа: я не знал, что предпринять, меня обвиняли в массовом отравлении и считали лжецом, впереди маячили возможное банкротство и, возможно, до конца жизни, кошмарные сны с безногой женщиной. Но одновременно я подумывал о том, чтобы покинуть тихую гавань патриархального Ньюмаркета и броситься в бурные воды Лондона. Может, действительно сходил с ума.

Поезд прибыл на вокзал Кингс-Кросс без четверти восемь. Наверное, мне следовало с нетерпением ждать встречи с Марком. Но я ехал на нее, как на каторгу.

— Будь выше этого, — сказал мне за обедом Марк. — Верь в себя и плюй на то, что думают люди.

— Но я должен привлекать посетителей. Конечно же, это важно, что они думают.

— Гордон Рэмси ругается на всех, а его за это только любят.

— Поверь мне, в Ньюмаркете не полюбили бы, — ответил я. — Вроде бы в скаковом мире ругательства в большом ходу, но все имеет свои пределы. Тренеры могут крыть почем зря своих конюхов, но у них не возникнет и мысли обругать владельца лошади. Иначе лошадь исчезнет быстрее, чем ты произнесешь: «Абракадабра».

— Но я говорю не о Ньюмаркете. — Марк подвел меня к главной на текущий момент теме. — Тебе пора перебираться в Лондон и руководить таким вот заведением. Пора сделать себе имя.

Мы сидели в ресторане в «ОКСО-Тауэр», на восьмом этаже, глядя на Большой Лондон. Этот ресторан был одним из моих любимых, и действительно, если бы мне предстояло стать ресторатором в мегаполисе, я бы создал нечто подобное, аналогичную смесь утонченности и веселья. Это привлекает клиентов, а что еще нужно ресторатору? Согласно краткой исторической справке, напечатанной в меню, ресторан располагался на крыше склада, построенного в 1920-х годах «Лайбиг экстракт оф мит компани», которая производила бульонные кубики «Оксо». Когда компания отказалась от световой вывески «ОКСО» на фронтоне здания, чтобы ее было видно и с другого берега Темзы, архитектор «врисовал» это слово в окна на всех четырех сторонах башни, которая возвышалась над складом. Мясная компания давно покинула склад, в котором теперь располагались бутики и жилые квартиры, плюс четыре различных кафе и ресторана, но башня осталась, с окнами «ОКСО». [14] Разумеется, речь идет об английском написании: «OXO». Отсюда и название здания.

— Ну? — спросил Марк. — Проглотил язык?

— Я думаю. Перемена очень серьезная.

— Ты же хочешь сделать себе имя, не так ли?

— Да, абсолютно. Но сейчас меня больше заботит другое: как бы таблоиды не прославили меня массовым отравителем.

— Через неделю все забудут, о чем речь. Будут помнить только твою фамилию, а это скорее плюс, чем минус.

Я надеялся, что он знает, о чем говорит.

— А как насчет девушки, которая подает на меня в суд?

— Об этом не беспокойся. Реши все вне суда, и об этом никто не узнает. Дай ей сотню фунтов за ее хлопоты и двигайся дальше. Глупая это идея. Подавать в суд из-за пищевого отравления! Что она надеется получить? Компенсацию заработка за вечер? Но речь же идет не о возможном выигрыше в казино! — Он рассмеялся своей шутке, и я немного расслабился.

Мы сидели на обитых синей кожей, с полукруглыми спинками стульях ресторана «ОКСО», и я блаженствовал, потому что готовить сегодня приходилось кому-то еще. На закуску выбрал гусиную печень с кисло-сладкой фруктовой приправой и бриошью, далее — каре барашка с хлебными палочками. Марк остановился на лобстере и шетлендской треске. Несмотря на рыбный выбор, пил Марк красное вино, так что мы наслаждались изумительным букетом и вкусом «Шато Латур» урожая 1990 года.