Ричард Пратер - Кинжал из плоти

-- Прости меня, Марк. Кажется, я куда-то улетела. Глэдис... Она сказала, что не помнит вечеринку.

-- А она помнит?

-- Конечно. Мы болтали с ней об этом больше часа в понедельник и подшучивали над папочкой, когда он вернулся вечером домой.

-- А что ему пришлось делать?

-- Мистер Борден сказал ему, что он Гитлер и произносит речь. Папа с жаром выступил. Вот смеху было. Отец учился в немецком колледже, но уже давно все забыл. А тут разразился целой речью на чистом немецком. Разве не смешно?

-- Да.

Энн снова оживилась и все ближе прижималась ко мне. Я чувствовал, как кончики ее пальцев опустились на мое бедро, но, возможно, это произошло случайно. У меня вырвался вздох.

-- Кажется, Глэдис тебе не очень нравится?

-- Почему ты спрашиваешь об этом?

-- Так просто. Ты затащила меня сюда и говоришь, что она мне лжет.

Энн улыбнулась.

-- Она мне не нравится. Но я не затаскивала тебя сюда. Ты сам прибежал. И теперь останешься, правда?

-- Ненадолго. Кажется, Джей в последнее время чем-то озабочен? Почему?

-- О, Боже. Это его проблемы. Не знаю, почему, но он действительно чем-то озабочен.

-- А Глэдис сказала, что ничего не заметила.

-- Она просто врет. Это как если бы она не заметила, что рядом с ней упала луна.

Я притих, размышляя о Джее и его чертовом попугае. Ему не понравилась идея раскрыть эту историю семье, и он поначалу не поверил, что попугай -результат гипноза. Мне было больно видеть, как Джей разваливается на куски, и по многим причинам я хотел уничтожить его неуловимую птицу. Дружба, его доверие ко мне, надежда, что я помогу ему... А тут еще и Глэдис. Мне казалось, что я задолжал Джею больше, чем сумею когда-нибудь вернуть. Но я не помогу ему, если буду держать рот на замке, а в этом деле возникло несколько подозрительных моментов. Немного подумав, я рассказал Энн историю о попугае.

-- Вот так,-- закончил я.-- Конечно, придется встретиться с этим Борденом, если я только найду его. Что-нибудь обязательно разнюхаю.

Она стала серьезной и даже нахмурилась.

-- Просто не знаю, что сказать, Марк. Папа действительно взволнован последнюю неделю, но я надеялась, все пройдет. Забавно, но на вечеринке ничего не говорилось о попугаях. Мы немного пошутили, сначала про Гитлера, потом была речь, а потом Борден прочитал нам лекцию о гипнозе.

-- Значит, пошутили? Что еще он делал с Джеем? Ты можешь рассказать мне все?

Официант принес напитки, и я отхлебнул рома с содовой.

-- Вечером в субботу мы устроили обед,-- заговорила Энн.-- Борден пришел в восемь часов. Он прочитал лекцию и провел демонстрацию на папе. Отец встал. Борден сказал, что сейчас он упадет назад, что он уже падает, назад, назад. Потом папа начал падать, и Борден подхватил его. Он проделал с папой еще несколько трюков, показал нам гипнопендулум -- инерцию руки и еще что-то.

-- А ты неплохо разбираешься в этом,-- вставил я.-- Интересуешься?

-- Я изучаю психоанализ в колледже. Читаю "Журнал общей психологии" и кое-что еще.

-- Вот как?

Она улыбнулась и сухо призналась:

-- Уже год я первая в группе. Я умница. Да, в самом деле. Мне даже кажется, что я гений.

Она засмеялась.

-- Целый год? Но тебе только двадцать один.

-- У-у!-- сердито фыркнула Энн.-- Только двадцать один. Если я пробовала героин в пятнадцать, какой же старой мне надо быть теперь?

Она опустила голову.

-- И вот когда Борден закончил свои штучки, он заставил нас всех расслабиться, а затем занялся групповым гипнозом. Хорошо получилось с папой, Глэдис и Эйлой. Тогда он брал их по одному и гипнотизировал. Он сидел с нами до полуночи. Было весело, но со мной он не работал. Думаю, здесь моя вина. Но мне хотелось увидеть, что произойдет. Кроме того, я не желала, чтобы меня гипнотизировали.

Она замолчала и взглянула на меня, немного втянув свои щеки.

-- Марк, хочешь я тебе отдамся?-- спросила она шутливо.

Я кивнул и спросил:

-- А потом что?

-- Ах, милый, потом я буду вся в твоей власти.

-- Черт побери, ты же знаешь, о чем я спрашиваю. Чем закончилась ваша вечеринка?

Она опять смотрела на мой рот, ее сжатые губы мягко двигались, как будто Энн слегка покусывала внутреннюю мякоть втянутых щек. Губы скользили взад и вперед, раз за разом повторяя массирующее движение. Кончики тонких пальцев сжали мою ногу, и она провела ладонью по моему бедру. Прикосновение обожгло, словно она касалась моей кожи.

Тон ее голоса стал новым, более высоким.

-- Да забудь ты эту вечеринку, Марк. Поговорим о нашем свидании. О нашем вечере.