Юнас Юнассон - Сто лет и чемодан денег в придачу

— Хорошо бы вы хоть раз дослушали меня до конца! В интересах следствия я не могу больше ничего сообщить в настоящий момент. Однако завтра в пятнадцать ноль-ноль здесь же я проведу следующую пресс-конференцию, на которой намерен сообщить ту информацию, о которой вы спрашиваете.

— А где именно в Вестеръётланде сейчас находится Аллан Карлсон? — поинтересовался корреспондент «Свенска Дагбладет».

— Не скажу, — ответил прокурор Ранелид и удалился.

Ну как такое вообще могло получиться? Прокурор Ранелид сидел, запершись у себя в кабинете, и курил, впервые за семь лет. Он должен был войти в историю шведского судопроизводства как первый, кто сумел осудить убийц нескольких человек несмотря на то, что тела убитых так и не обнаружены. И вдруг тела обнаруживаются. Причем совсем в другом месте. А тут еще жертва номер три оказывается жива, хотя ей-то уж следовало быть мертвее всех остальных. Сколько же неприятностей от этой троицы!

— Да за одно это убить бы гада, — бормотал прокурор.

Однако теперь, когда на кону репутация и карьера, убийство вряд ли станет лучшим выходом. Прокурор мысленно подытожил то, что наговорил журналистам. Итак, в заключение этой жуткой пресс-конференции он четко сформулировал: Карлсон и его подельники невиновны. Только потому, что сам Ранелид… толком ничего не знает. Что же там, в конце-то концов, могло произойти? Ведь Болт Бюлунд точно умер на той дрезине. Тогда какого черта он умирает через несколько недель после этого, да еще и на другом материке?

Прокурор Ранелид клял себя за то, что поторопился встретиться с прессой. Сперва надо было взять Аллана Карлсона с дружками, все выяснить — а уж потом определиться, что СМИ следует знать, а без чего они обойдутся. А теперь — после столь категорического признания невиновности Карлсона со товарищи — задержание их ради простого «получения разъяснений» может быть расценено чуть ли не как незаконное преследование. Тем не менее выбирать Ранелиду не приходится. Он должен все выяснить… причем выяснить еще до пятнадцати часов следующего дня. Не то в глазах коллег он из прокурора превратится в клоуна.

Комиссар Аронсон пребывал в чудесном расположении духа, сидя на качелях в Клоккарегорде и попивая кофе с булочкой. Погоня за пропавшим столетним мужчиной закончена, к тому же и арестовывать симпатичного старичка уже не надо. Зачем этот дед вылез через окно почти месяц назад и что потом происходило на его пути, конечно, предстоит еще выяснить, если только это имеет какое-то значение. В любом случае дело не настолько спешное, чтобы сейчас нельзя было просто посидеть и поболтать.

Погибший в автомобильной аварии и воскресший Пер-Гуннар «Шеф» Ердин тоже вроде мужик вполне приличный. Он тут же предложил перейти на «ты», сказав, что предпочитает, чтобы его называли Ежиком.

— Меня это вполне устраивает, Ежик, — сказал комиссар Аронсон. — А я Ёран.

— Ёжик и Ёран, — сказал Аллан. — Звучит неплохо — может, вам открыть совместный бизнес?

Ежик отвечал, что для участия в совместной фирме с комиссаром полиции он питает недостаточное уважение к вмененному подоходному налогу и тому подобному, однако поблагодарил Аллана за идею.

Так что атмосфера сразу же установилась самая непринужденная. И не стала хуже, когда к присутствующим присоединились Бенни и Прекрасная, а после Юлиус и Буссе.

Разговоры на террасе велись обо всем на свете — кроме того, что происходило со всеми присутствующими в течение последнего месяца. Грандиозный успех имел Аллан, когда вдруг показался из-за угла в компании слона и совместно с Соней продемонстрировал небольшой танцевальный номер. Юлиус все никак не мог нарадоваться, что его уже не арестовывают, и наконец принялся состригать свою бороду, которую отпустил ради конспирации, чтобы можно было показаться в Фальчёпинге.

— Надо же, всю жизнь был кругом виноват, а теперь вдруг бац — и невиновен! — ликовал Юлиус. — Невыразимое ощущение!

Буссе, со своей стороны, заметил, что это повод принести бутылочку настоящего венгерского шампанского и выпить вместе с комиссаром. Комиссар слабо запротестовал, говоря, что у него же во дворе машина. Ехать ему, правда, только до Фальчёпинга, где у него номер забронирован, но ему как комиссару в принципе неловко садиться за руль под градусом. Но тут вступил Бенни, заметив, что, может, трезвенники вообще — если верить Аллану — и угроза миру во всем мире, но польза от них тоже бывает, когда надо кого-нибудь подбросить на машине.