Димитр Начев - Неуловимый

— Ну, а теперь рассказывай, что случилось!

— Приснилось что-то плохое, — сказала она, вновь обретая свой самоуверенный вид. Однако я не позволил ей увильнуть.

— Говори же, мы одни, не надо бояться!

— Ты считаешь меня трусихой?

— Ты так кричала, будто тебя резали.

— Меня не резали, а хотели задушить.

— Не болтай ерунды, ты просто выпила лишнего.

— Ничего подобного, я трезва как стеклышко! Знаю, что ты мне не поверишь, но уверяю, если бы я не закричала, вряд ли бы мы сейчас с тобой разговаривали. Потому что, честно говоря, я вначале и не думала кричать, так как не могла поверить своим глазам. Я не спала — ты знаешь, когда я вернулась, — и как всегда, решила немного почитать.

— Детективный роман, не так ли? Она неприязненно взглянула на меня:

— Ну и что? Все выступают против детективной литературы и все ее читают! Перед книжными магазинами толкаетесь в очередях, а в компаниях демонстрируете утонченный вкус.

— Так что же все-таки было?

— У меня были галлюцинации.

— Я так и предполагал.

— Благодарю.

— Ты спишь с открытым окном?

— Да. Немного почитав, я закрыла книгу и уже протянула руку, чтобы погасить ночник, как вдруг увидела, что окно открывается еще шире и в нем показывается голова человека, похожего на клоуна.

— На клоуна?

— Ну не совсем клоуна, а загримированного. Это я могу сказать с полной уверенностью. У него на лице были нарисованы линии, а вокруг глаз белое, как у мима. Сперва он сел на подоконник, потом спустил ноги на пол, сделав мне знак, чтоб я молчала. До тех пор я не боялась, а смотрела с любопытством, потому что думала, что это ты.

— Я? Почему вдруг я?

— Я подумала, что ты меня разыгрываешь в отместку за сегодняшний вечер. Ведь я не обращала на тебя внимания в корчме, и ты был взбешен. Но когда ОН подошел к кровати и вытащил у меня из-под головы подушку, я поняла, что это не ты. У него были другие глаза, совсем другие. В них была жестокость, это были глаза убийцы. Я вся похолодела и, кажется, именно тогда тумбочку. Тогда я вскочила и стала бросать в него что вот и снова закричала, а он согнулся вдвое и опрокинул тумбочку. Тогда я вскочила и стала бросять в него что попало, хотя ни один предмет не мог послужить мне оружием: подушка, книга, одеяло. Тут грохнула дверь, и он выпрыгнул в окно. Это все. В отличие от тебя у меня крепкие нервы, так что, пожалуйста, не говори мне о галлюцинациях!

— В отличие от меня?

— Да. Я же видела тебя сегодня вечером! Запсиховал из-за какого-то ничтожного соперника.

— Думается, у меня были для этого основания, при чем не из-за соперника, но об этом мы поговорим завтра.

— Вообще не желаю об этом разговаривать, хотя завтра уже наступило.

Было около четырех. Я осмелился предложить:

— Если хочешь, пойдем ко мне! Я буду сторожить твой сон!

— А от сплетен меня защитишь?

— Тогда останусь здесь до рассвета.

— Нет смысла. Он не вернется. — Она посмотрела на окно, которое я уже закрыл.

— Но я не могу тебя так оставить! — возразил я в строго приказал: — Ложись и, если можешь, поспи. После такого стресса нужен отдых, А я буду читать в кресле, пока не рассветет. Сплетен я не боюсь. Обо всем остальном поговорим завтра. Спокойной ночи!

Улыбнувшись, Леля послушно легла, и спустя полчаса наглядно подтвердила свои слова, что нервы у нее креп-: кие. Она заснула глубоким спокойным сном, словно ничего не было. А я стал размышлять: не было ли все умело разыгранным спектаклем? От такой девушки, как она, всего можно ожидать! Мне вспомнился случай времен моей солдатской службы. Тогда один парень из нашей роты поднял по тревоге все подразделение, и мы были вынуждены дрожать от холода всю январскую ночь, преследуя в заснеженном ракитнике возле, Тунджи воображаемого врага. Лишь когда мы уволились и ехали на поезде домой, он мне признался, что все было выдумкой, но иначе он поступить не мог. По рассеянности он снял предохранитель и нажал на спуск автомата, а потом побоялся рассказать правду и очень убедительно живописал, как враг крался возле склада с боеприпасами, как он ему крикнул: «Стой, буду стрелять!» и в самом деле выстрелил и так далее…

Вероятно, около пяти я задремал, прочтя десятка три страниц романа Агаты Кристи. Проснулся я, как всегда, в полседьмого. На коленях у меня лежала раскрытая книга. Страница начиналась с новой главы, которая называлась «Тут что-то есть!».

— Да, тут что-то есть, и мы должны понять, что именно!

Этими словами начался наш с Андоновым разговор утром, сразу после завтрака. Мы сидели на скамейке в саду перед домом отдыха. Снег уже совсем растаял, и горы снова стали темными. Мы встретились как бы случайно на одной из аллей, потом присели, капитан вынул пачку «Солнца», знакомым мне жестом щелкнул по сигарете и закурил. С того лета, когда мы с ним познакомились, прошло уже четыре года, а, кажется, ничего не изменилось. Он ничуть не постарел, ему было сейчас около сорока — лучший для мужчины возраст, продолжающийся очень долго, но когда потом тебе стукнет пятьдесят, это всегда бывает как гром среди ясного неба!