Димитр Начев - Неуловимый

Я такого не помнил, но промолчал. Не думаю, что Леля была со мной вполне откровенна, ну да ладно! Мы подходили к дому женщины, я уже различал козырек, под которым мы вчера целовались. Напротив находился дом Царского.

— Леля, — остановился я, — подожди меня в корчме, я приду через полчаса. Иди в корчму!

— А что ты будешь здесь делать? — Она тоже остановилась.

— Ничего особенного. Просто мне хочется постоять и подумать. Ну иди же! Или ты боишься?

— Я боюсь за тебя, а не за себя.

— Ничего страшного со мной не случится, — засмеялся я. — Иди, иди!

Она послушно пошла. Силуэт ее скоро растаял в рассеянном свете уличных фонарей, горевших лишь на центральной площади. Из соседнего дома доносились голоса, во дворе кололи дрова. Раздался гонг — сигнал Софийского радио — и слова диктора: «Двадцать часов». Хотелось курить, но я терпел. Прижавшись к воротам, я напряженно вглядывался в темноту в той стороне, откуда мы пришли. Шедший за нами следом вот-вот должен был появиться, если только не свернул где-то раньше. Как только мы вышли из дома отдыха, у меня появилось ощущение, что кто-то идет сзади. Я несколько раз оборачивался, нарочно замедлял шаг, но никого не было. Когда мы проходили через рощу, это ощущение еще больше усилилось. Сейчас, сказал я себе, этот человек — если он действительно следит за нами, если мы представляем для него интерес, — обязательно должен появиться. Но прошла минута, две, пять — никого не было. Наверное, все это мне почудилось — от напряжения, волнения, усталости. Когда боишься черта, и вправду можешь его увидеть — с рогами, с бородой и прочими атрибутами — таким, каким ты его себе представляешь. В темноте каждый стебель, каждый куст кажутся живыми существами. Я уже было решил закурить и продолжить путь, как вдруг за досками, на которые я опирался, послышался шорох. Кто-то с другой стороны постучал морзянкой. Это было настолько неожиданно, что я чуть не вскрикнул, но услыхал свое имя, тихо произнесенное голосом, который был мне бесконечно знаком:

— Спокойно, Ваньо, это я! Затем последовал приказ:

— Нажми на ворота и войди!

Не оборачиваясь, я нажал, створка ворот легко отошла, и я протиснулся в образовавшуюся щель. Рука Андонова схватила меня за локоть.

— Тише, детектив! Иди сюда! Сядь!

Я послушно сел на что-то вроде ящика. Андонов уселся рядом со мной.

— Что ты здесь делаешь, капитан? — не выдержал я, но он меня ласково осадил:

— Это я должен задать тебе этот вопрос! Я, как видишь, делаю свое дело, а вот ты почему не в доме отдыха? И вообще — зачем тебя сюда послали — шляться или готовиться к госэкзамену? Извини, но придется мне написать твоей милой бабуле. Или, в крайнем случае, выгнать вас досрочно из дома отдыха.

— Выгнать нас?

— Да, и тебя, и твою Лоллобриджиду. Это он вполне мог сделать.

— За что? Мы мешаем?

Андонов потрепал меня по плечу и произнес более мягким тоном:

— Еще нет, но если и дальше будете так суетиться, это может стать реальностью.

Затем, уже совсем ласково, продолжал:

— Но что поделаешь… Впрочем, тогда ты нам здорово помог, может, и сейчас от тебя будет польза. В конце-то концов, ты не виноват, что вчера вечером шел со своей девушкой по улице, что вы проводили женщину, а утром именно вы нашли ее повешенной. Если бы я тебя не знал, в первую очередь я задержал бы тебя. Поэтому оставим все так, как было до сих пор.

— Спасибо, товарищ капитан…

— Но, — произнес он тоном, не допускающим возражения, — вы должны меня слушаться. Надеюсь, ты понимаешь, почему я так держусь в доме отдыха. Этим вечером я собирался с тобой поговорить, но ты, как всегда, опережаешь события. Зачем ты встал у ворот а до каких пор намеревался стоять? Ну да ладно… Потом мне доложишь. А пока — имей в виду: ни ты, ни твоя девушка не должны появляться возле этого дома! Ясно?

— Ясно! — виновато ответил я.

— Когда я решу, что ты мне нужен, я тебе скажу, — совсем мягко заключил Андонов. — Что, заинтриговало тебя дело, а?

— Очень! — чистосердечно признался я.

— И есть отчего!

— Правда, капитан?

— Никаких капитанов!.. Для тебя, как и для всех остальных, я — товарищ Марчев! Я приехал сюда подлечить расстроенные нервы. Люблю уединение, одинокие прогулки. Страдаю бессонницей, поэтому директор разрешил мне в любое время входить и выходить из дома отдыха. Моя комната как раз над твоей. Если тебе будет нужно что-то немедленно мне сообщить, постучи по трубе парового отопления четыре раза с интервалом между третьим и четвертым ударом. Но тихонько, как мышонок, а то все услышат. А теперь иди к своей Дульсинее! Пели потребуется, я сам тебя позову сегодня ночью. Как твоя бабуля?