Димитр Начев - Неуловимый

Преодолев смущение, я вынул из кармана тетрадный лист. Это не было схемой в прямом смысле слова — просто на бумаге был тот круг, о котором я говорил выше. Капитан долго его рассматривал. Я наблюдал за его лицом, ожидая иронической или снисходительной улыбки, но оно оставалось серьезным. Наконец он вернул мне лист.

— Хорошо. Спроси девушку, о чем они беседовали вчера вечером с зоотехником. Если у них на сегодня назначена встреча, пусть не откладывает. Ты вчера был в корчме. Каково твое впечатление от корчмаря?

— В каком смысле?

— В любом. Нас одинаково интересуют оба случая — убийство Царского и самоубийство женщины.

— Вы думаете, что это самоубийство?

— А разве доказано, что не самоубийство?

— Нет, конечно. Как и обратное.

— Ты прав. Но пока пусть считается, что женщина покончила с собой. А твоя девушка задала нам еще одну задачку! Кстати, ветеринар в разводе с дочерью корчмаря. Это так, между прочим. А муж сестры умершей, действительно, был в Софии, но вернулся не утренним, а ночным поездом. Но, мой дорогой Иван, запомни: тебе появляться там нельзя! Это приказ.

— Слушаюсь!

Затем я осмелился спросить:

— А что представлял собой Царский? И почему его убили?

Андонов устало взглянул на меня. Ясно, что он не спал и этой ночью, и мне очень хотелось спросить, за кем он следил вчера вечером во дворе умершей, но это было бы уж слишком. Если бы потребовалось, он сам бы мне сказал.

— Царский? Знай я, почему его убили, я бы все знал. Царский, мой дорогой ефрейтор, — личность темная. Долгие годы оыл лесником — и до Девятого сентября, и после, где-то до шестидесятых годов, но не здесь, а выше в горах, где растут густые буковые леса. Его подозревали в коррупции и в других преступлениях, но не отдавали под суд из-за отсутствия доказательств. После увольнения вернулся сюда, в родное село, какое-то время работал на деревообрабатывающем заводе, потом вышел на пенсию. Из села не выезжал. Жил замкнуто, в корчму не заглядывал. Женат не был. Есть у него сводный брат, бывший муж умершей поварихи, уже давно живущий в Варне. Строительный рабочий… На похороны Царского он не приехал, думаю, явится завтра на похороны своей бывшей жены. Он единственный наследник Царского. Сейчас здесь дома в цене: район курортный, горожане хотят иметь тут дачи.

— Значит, — прервал я капитана, — есть человек, заинтересованный в смерти Царского?

Андонов холодно ответил:

— Ты убил бы человека из-за дома? Дома, который тебе в данный момент не нужен, к тому же через несколько лет он и так будет твоим? Царскому было семьдесят шесть лет, причем он был болен, как подтвердил участковый врач.

— Чужая душа — потемки! — напомнил я капитану его собственные слова, сказанные по поводу убийства подпаска возле Боевой мельницы. Он улыбнулся:

— У тебя отличная память!

— Тогда убийство было случайным. Если бы инспектор рыбнадзора не услышал взрыва…

— Да, верно, но сейчас иная ситуация. Царского нашла в постели мертвым именно повариха, его соседка. Два дня никто не выпускал козу, и она блеяла в закуте, и собака его выла, как говорят крестьяне, «как по покойнику». Она вошла во двор, потом в дом и нашла мертвого Царского. В селе решили, что он умер своей смертью, и считали бы так и по сей день, если бы мы не получили сигнала, который заставил нас раскопать могилу.

— Сигнал? Какой сигнал?

— Кстати, товарищ Тихов, вы не знаете, как закончилась седьмая партия между Карповым и Каспаровым? Я не знаю продолжения, но думаю, что Карпов находился в более выгодной позиции. Его крайнюю пешку ничем нельзя было удержать.

Лицо его было абсолютно серьезным, и это заставило меня оглянуться. К нашей скамейке подходил, излучая бодрость и жизнерадостность, доктор Эйве. Его сияющая улыбка и яркая экипировка — спортивные куртка и брюки, клетчатая кепка, а также блестящая палка в правой руке — выдавали прекрасное настроение и готовность к новым подвигам с приходом нового дня.

— Здравствуйте, коллеги! — воскликнул он и, похлопав меня по плечу, сел на скамейку, хотя никто его не приглашал. — Ну как? Что будем сегодня — сражаться или сдаваться без боя? Предлагаю хорошую прогулку по гребню, а с десяти — сражение за шахматной доской.

Приглашение было общим, но доктор Эйве явно ожидал ответа от Андонова.

— Как вы на это смотрите, товарищ Марчев? Погода сегодня обещает быть солнечной, так сказали и по радио, негоже упускать такой хороший день!

Андонов деликатно отклонил приглашение: