Джон Болл - Душной ночью в Каролине

— Да.

Из коридора послышались шаги, затем плотный коренастый полицейский завел в кабинет юнца в наручниках. Парень был низкорослый, худой, в синих брюках. Щурясь, как от яркого света, он постоянно поглядывал на свои руки. Арестованного покачивало — казалось, ему с трудом удавалось удерживать равновесие.

— Садись! — рявкнул Гиллеспи.

Харви Оберст повиновался, плюхнувшись на стул. Раздался глухой стук — это его тощий зад соприкоснулся с жестким сиденьем, но парню все было безразлично. Он вытянул руки на коленях и склонил голову набок, видимо, решив, что теперь нет смысла держать ее прямо.

Гиллеспи ждал, когда арестованный окончательно испугается. Однако Оберст никак не реагировал.

Гиллеспи посмотрел на коренастого полицейского:

— Давай.

Тот достал из кармана форменной рубашки бумажник с изящным тиснением. Гиллеспи принялся внимательно изучать его снаружи и внутри. Особенно его интересовали находящиеся там визитные карточки.

— Можешь освободить ему руки! — бросил он.

Освободившись от наручников, Харви принялся молча тереть запястья.

— Зачем ты это сделал? — строго спросил Гиллеспи.

Оберст набрал в легкие воздух и приподнял голову.

— А чего, бумажник лежал там, прямо на виду. Я его сразу увидел. С деньгами. Я посмотрел, этот лежит мертвый. Зачем ему деньги? А бумажник валяется рядом. Не я, так кто-нибудь другой взял бы обязательно. А мне деньги сейчас очень нужны. Вот я и взял. — Он замолчал, а затем сконфуженно добавил: — Все.

Гиллеспи вскинул брови.

— Что значит «все»? Расскажи, как ты его убил.

— Я только взял бумажник! — закричал арестованный, вскакивая и кривясь, как от внезапной острой боли. — Взял, потому что мертвому все равно, а мне нужны деньги. Я не убивал. — На последней фразе его голос сорвался, и она прозвучала не совсем убедительно. Поняв это, Оберст снова запричитал, тыча пальцем себе в грудь: — Зачем мне его убивать? Если бы я захотел ограбить, то просто отобрал бы бумажник и убежал. Думаете, не справился бы? Да и грабить его я бы не стал, он был хороший малый, я его встречал раньше. Я лишь подобрал бумажник, вот и все. — Он замолчал и безвольно опустился на стул.

Билл Гиллеспи махнул рукой, показывая, что допрос закончен.

— Пусть все оформят как положено, — приказал он полицейскому. — Задержан по подозрению в убийстве.

Гиллеспи откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. В такой позе он пребывал до тех пор, пока за Оберстом не закрылась дверь. Затем взглянул на Вирджила Тиббза, спокойно сидевшего у стены на неудобном стуле.

— Ну как? По-моему, все ясно.

— Да, версия ограбления отпадает.

Гиллеспи оторопел.

— Как отпадает?

— Я так и думал, что надо копать глубже, — пояснил Тиббз, — но получить полное подтверждение — это настоящее везение.

Гиллеспи усмехнулся:

— Ты что, клюнул на болтовню этого молодого придурка? А я-то уже поверил, что ты классный сыщик, Шерлок Холмс с Западного побережья. В общем, я ошибся.

В дверях появился Арнольд с завернутыми в пергаментную бумагу сандвичами и бумажным стаканчиком кофе. Он молча протянул это Тиббзу и посмотрел на шефа.

— Ну что, убийца Оберст?

— Спроси у него. — Гиллеспи махнул рукой в сторону Тиббза, начавшего разворачивать сандвичи.

Арнольд вопросительно уставился на Тиббза.

— Оберст никого не убивал, я в этом почти уверен, — произнес тот.

— Объясни почему! — крикнул Гиллеспи.

— Потому что он левша, — произнес Тиббз и стал есть сандвич.

— Что это значит?

Тиббз ответил не сразу, сначала умял половину сандвича.

— Сегодня утром при осмотре трупа выяснилось, что смертельный удар был нанесен тупым предметом по затылку справа под углом семнадцать градусов. Это служит неопровержимым доказательством, что убийца правша. Мистер Гиллеспи, возьмите, пожалуйста, в левую руку линейку, которая лежит у вас на столе, и я объясню вам, в чем дело.

К величайшему изумлению Арнольда, шеф выполнил указание.

— Теперь представьте, что есть кто-то ростом вам по плечо или чуть повыше, и вы задумали его ударить. Сожмите линейку крепко. Видите? Прямо держать ее почти невозможно. Так устроено запястье человека. Чтобы ударить справа, вам придется вывернуть руку ладонью вверх. Даже прямой удар прямо перед собой потребует поворота запястья на девяносто градусов.

Гиллеспи задумчиво посмотрел на линейку и положил ее на стол.

— Почему ты решил, что Оберст левша?

— А как же иначе? — Тиббз принялся за второй сандвич, запивая его кофе. — Помните, как он стучал пальцем в грудь, пытаясь оправдаться? Даже если Оберст одинаково владеет правой и левой, что большая редкость, он бы действовал той, которая сильнее. А парень стучал в грудь левым указательным пальцем. Я понял, что Оберст невиновен, как только он вошел, а это убедило меня окончательно. — Тиббз откусил сандвич, затем глотнул густого черного кофе.