Станислас-Андре Стееман - Ночь с 12-го на 13-е

— Мне кажется, у меня нет выбора. Запрусь в своем кабинете вместе с вашим месье Венсом и буду ждать, пока Зеленому Дракону заблагорассудится показать хотя бы кончик носа.

— Неужели вы совсем не нервничаете?

— Абсолютно. А вы?

— Я? Почему я?

— Черт побери! Но вы же подвергаетесь не меньшему риску…

— Не понимаю, — растерянно пробормотал секретарь.

— Не понимаете? А все ясно, как апельсин. С самого момента рождения вы рискуете умереть или погибнуть в любую минуту. И если подумать хорошенько, у меня можно даже обнаружить преимущество перед вами: я предупрежден и могу запереть дверь перед старухой с косой!

Стив перевел дыхание.

— Об этом я не подумал… Спокойной ночи!

— Спокойной ночи. Передайте поклон вашей матушке.

Стив вышел. Абоди некоторое время просидел в глубокой задумчивости, но взгляд его при этом оставался пустым, ничего не выражающим. Потом взял в руки фотографию в темно-синей кожаной рамке: Флориана… Точно такой же снимок, какой украшал его кабинет в офисе на Нанкин-Род только там рамка красная… Герберт сам сфотографировал невесту в день их бракосочетания, и никогда еще, подумал он с горечью, ни один снимок не подошел бы так точно под определение «остановись мгновенье, ты прекрасно».

Когда Абоди поднимался в свою спальню, он заметил сочащийся из-под двери комнаты Флорианы сеет и, поколебавшись немного, постучал.

— Можно войти?

— Если хотите…

Флориана читала.

— Я… Я хотел бы кое о чем спросить вас… Нет… Скорее попросить, чтобы вы пообещали…

Неохотно отложив книгу, молодая женщина взглянула на мужа.

— Что еще за обещания? Вы знаете, что я могу пообещать только то, что способна выполнить.

— Я хочу… Мне бы хотелось, чтобы вы не выходили из дома завтра вечером. Много лет я позволял вам делать все, что угодно. Вы были совершенно свободны в своих поступках. Но завтра… Завтра — не такой день, как другие.

— Почему?

— Не имеет значения! Не можете просто поверить мне?

— Нет.

Абоди вздохнул.

— Видно, придется объяснить вам все, как есть… Со мной приключилась довольно смешная история. Уже больше двух недель я получаю каждый день письма с угрозами, автор которых требует от меня уплаты очень крупной суммы — сто тысяч долларов! — иначе мне не пережить следующей ночи: убьют. Именно по этой причине…

Флориана наконец закрыла книгу, отметив недочитанную страницу закладкой.

— Ничего себе, «смешная история»! Ну, и что вы думаете делать?

— Нанял частного детектива. Завтра вечером мы запремся с ним в офисе на Нанкин-Род и я буду очень удивлен, если Зеленому Дракону удастся туда проникнуть.

— Зеленому Дракону?

— Так именует себя автор этих анонимок… Есть, конечно, и другое решение проблемы… Можно заплатить… Вернее, можно было бы, если бы у меня было сто тысяч долларов, или я знал… знал, где их взять…

Флориана достала сигарету из лаковой шкатулки. Предупреждая жест мужа, она прикурила от золотой зажигалки и выпустила к потолку длинную струйку дыма.

— Вы меня удивляете! — задумчиво произнесла она. — Вы всегда казались мне не таким малодушным и трусливым…

— Да я совершенно не боюсь за себя! — возмутился Абоди. — Я бы даже не стал вам ничего говорить, если бы не опасался, что… что Зеленый Дракон может воспользоваться вами как заложницей!

— Успокойтесь: у меня хватает друзей, способных защитить, если понадобится.

— И у кого же из них вы намереваетесь провести завтрашний вечер?

— Пока не знаю.

— Значит, вы не хотите пообещать мне…

— Нет. Я не знаю, смогу ли сдержать это обещание.

— Флориана…

— Что?

Абоди вздохнул и двинулся к двери, но у порога остановился.

— Скажите, а ваши драгоценности, по крайней мере, в надежном месте?

— Конечно.

— Вы отнесли их в банк?

— Нет.

— Может быть, надо это сделать?

— Может быть. — Флориана зевнула. — Я устала. Хочу спать.

— Хорошо… Спокойной ночи!

— Спокойной ночи…

Только-только Зецкой зажег жертвенную сандаловую палочку перед статуей бога счастья Фо, как на всякий случай делал каждый день, — дверь отворилась, и в студию влетела Флориана.

— Петр! — «Она на пределе!» — сразу же определил про себя художник. — Здравствуйте! — словно бы нехотя сказала она, протягивая руку, которую Зецкой поднес к губам.

— Я сегодня очень занят. Мне придется уйти в шесть часов, — произнес он.

— Как это — уйти? Но ведь тогда вы не сможете мне передать… передать… А я думала, что…