Ольга Володарская - Убийство в стиле ретро

Последняя проблема исчезла, когда мать умерла, но легче от этого не стало, потому что все остальное осталось по-прежнему: и сырость, и убогость, и гам. Не так давно у Ани появилась надежда: ее соседка Агриппина Тихоновна привела в квартиру покупателя на свою комнату, и покупатель этот, окинув взором двухсотметровые дореволюционные хоромы, возжелал купить их целиком. Взамен предложил каждой семье по квартире на выселках. Обитатели коммуналки, коих насчитывалось восемнадцать человек, на предложение «благодетеля» отреагировали по-разному — кто-то тут же согласился, кто-то решил торговаться, на выселки им, видите ли, ехать не хотелось, кто-то отказался категорически, потому что обманут. В числе самых покладистых оказалась и Аня, да ее не особо слушали, потому что из ее клетушки потенциальный покупатель думал сделать кладовку.

В итоге, ничего у них с продажей не вышло, устав выслушивать нелепые требования жильцов, дяденька купил другую коммуналку, этажом ниже, сделал в ней ремонт и уже вселился, вместе с женой, родителями, дочкой, ротвейлером и крысой неизвестной сиамской породы.

Больше пока желающих приобрести их запущенную коммуналку не было, а Аня так надеялась… Иногда, когда от духоты и влажности она не могла уснуть, в ее воображении возникали такая картина: отдельная квартира (пусть на выселках, пусть однокомнатная, но отдельная) со светлой кухней, на окне занавески в горошек, непременно красные, на подоконнике герань, в углу стол, на нем солоночки, салфеточки, чашечки, блюдца, рядом табуретка, на табуретке она, на ее коленях кот… Все! Больше ничего Анюте для счастья не надо… Даже сотового телефона!

— Ты еще тут? — раздался над Аниным ухом грозный мужской голос.

Она вздрогнула и, замирая от ужаса, подняла глаза. Как она и ожидала, над ней нависал грозный милиционер Стас, тихонько спустившийся с четвертого этажа и вставший за ее спиной.

— Опять, скажешь, задремала?

— Ага, — глуповато улыбнулась она.

Он сокрушенно покачал головой и вполне миролюбиво спросил:

— Откуда ж ты такая взялась?

— Из собеса, — как всегда невпопад ответила Аня, но, поняв свою оплошность, поправилась. — Вернее из коммуналки.

— В коммуналке живешь?

— Ага.

— С мамкой что ли?

— Нет, мама умерла год назад.

— Извини.

— Да ладно, чего уж… — пробормотала она смущенно, смущенно, потому что никакой тоски по покойной родительнице она не испытывала, одно облегчение. — Не любили меня мамка, да и я ее не особо…

— А бабку любила?

— Очень, — с энтузиазмом воскликнула Аня. — Бабуся была очень добрым, отзывчивым человеком… Чистым ангелом… — видя недоверие на лице следователя, она пояснила. — Ведь именно она меня на работу устроила.

— Как это?

— Просто. Я, как школу закончила, в техникум пошла, но бросила, потому что мать мне велела на работу устраиваться, а я хорошо училась, даже отлично… — Говорила Аня сбивчиво, коряво, она не могла складно выражать свои мысли, но не из-за скудного словарного запаса (с самой собой она общалась прекрасно), а из робости. — Мать меня на винзавод устроила, чтобы я там водку воровала…

— Пила?

— Она нет, хахаль ее… — Она поморщилась, вспомнив сизую рожу материного сожителя. — Но я воровать не умею… И от запаха спирта у меня постоянно боли головные боли, так что пришлось уволиться… Потом я много работ сменила, но нигде долго не задерживалась, кому я такая нужна… Ни образования, ни внешности… Только на овощебазу или уборщицей, а там в основном пьянь, да не интересно мне…

— А где тебе интересно? — с улыбкой спросил Стас.

— Я учиться хочу, — выпалила Аня. — На дизайнера ландшафтов. Я природу люблю: деревья, травы, цветы, особенно цветы, но в моей комнате они не растут. Им свет нужен, а я даже днем с лампочкой сижу… — Она погрустнела, думы о несбыточной мечте всегда навевали тоску. — Короче, оказалась я безработной. Стояла на бирже. Вот пришла я как-то отмечаться, смотрю у крыльца бабулька стоит, миленькая такая, чистая, в соломенной шляпке, и улыбка добрая… Подошла она ко мне и говорит… Что же ты, дочка, такая молодая, и работу найти не можешь? А ей в ответ, образования нет, блата нет, воровать не могу, короче, все, что вам сейчас, ей рассказала. Вот она мне и предложила, давай, говорит, ты будешь за мной ухаживать. Хорошо платить не могу, но и работы, как таковой, не много. Продукты принести, газеты, лекарства, белье в прачку отнести, даже убираться не надо, я, говорит, сама могу… Я согласилась…