Леонид Сапожников: Цепь

— Входи!

— Не помешаю? — спросил я, стискивая его пухлую ладонь.

— Нет. Я скоро закончу.

— Слушай, у тебя подшивка “Маяка” за июнь найдется?

— Найдется, — удивленно ответил он, — вон она на столе лежит, в углу. А тебе зачем?

— Да почитаю пока на досуге, — улыбнулся я.

— Ну давай. — Он повернулся ко мне спиной и бросил: — Продолжим, Зинаида Гавриловна.

Его слова относились уже к женщине, сидевшей за столом. На вид ей можно было дать лет пятьдесят, ее провалившиеся темные глаза почему-то испуганно смотрели на меня, Я направился к журнальному столику, сел и пододвинул подшивку к себе. Отрывок из повести Клычева был опубликован под рубрикой “Творчество наших читателей”. Под фотографией учителя была редакционная врезка: “Предлагаем вниманию читателей отрывок из документальной повести учителя салтановской школы № 2 С.П.Клычева “Раскол”. Святослав Павлович Клычев — участник Великой Отечественной войны, награжден несколькими боевыми орденами и медалями, Это первое литературное произведение С.П.Клычева”.

Я углубился в чтение…

“…Только отъехали от бородинской станции верст пять, как отряд обстреляла банда “поручика Викентия”. Бой длился недолго, минут пятнадцать. Бандиты разобрали путь и устроили засаду. Деповский рабочий Михейкин не зря предостерегал. У чекистов была одна потеря: погиб Миша Петров, двадцатилетний веселый, славный парень Захваченный в плен тяжелораненый бандит сказал, что “поручик Викентий” был предупрежден об отряде, знал, какой груз он сопровождает. Сначала он хотел напасть на станцию, но потом прибежал лазутчик и сообщил, что эшелон уже вышел в путь. Комиссар Орел спросил раненого, кто такой “поручик Викентий”. Бандит, кривя губы от боли, прошептал: “Ирод он… блаженный. На пальцы напялит…” И умер на полуслове.

До Петрограда приключений больше не было, доехали благополучно. На вокзале эшелон встречал сам Максим Горький. Подозрительно сморкаясь, заговорил басом: “Примите, дорогие мои товарищи, сердечную благодарность от имени всей петроградской интеллигенции. Вы привезли нам не только хлеб, но и свою храбрость. Низкий вам поклон!..”

Побывав а Петросовете, комиссар Орел передал слова Бонч-Бруевича, Теперь можно было возвращаться в Москву и доложить Бончу и Дзержинскому, что их задание — доставить в голодающий Петроград состав с продовольствием — выполнено.

На обратном пути комиссара Орла ошеломила весть о трагической смерти Бородина, которого схватили головорезы “поручика Викентия”. Так он отомстил начальнику станции за то, что тот пропустил большевистский продовольственный со­став.

Комиссар думал о смерти Бородина, и чувство острого стыда сдавливало сердце. Как же он мог усомниться в честности этого уже немолодого человека? И все тверже вызревало в нем: он должен сделать все для того, чтобы банда “поручика” была уничтожена, а сам он понес справедливое наказание Он, комиссар Орел, никогда не будет чувствовать себя полностью спокойным, пока не сдержит этой клятвы, данной над могилой большевика Ивана Григорьевича Бородина.

В Москве комиссара Орла ожидал сюрприз да еще какой!.. Едва он вошел в квартиру, как раздался телефонный звонок, и комиссар Орел сразу же узнал резкий голос академика Лазарева. Петр Петрович попросил срочно приехать к нему.

У Лазарева комиссар Орел застал иностранца, Петр Петрович познакомил их. Оказалось, что это немецкий журналист Браун, о котором комиссар Орел уже кое-что слышал в ЧК. Академик представил комиссара Орла как своего бывшего ученика! это полностью соответствовало истине, он действительно учился у Лазарева. Академик и журналист продолжили разговор. Они спорили о положении интеллигенции в революционной России. Поначалу комиссару Орлу не хотелось вступать в их разговор, и он молчал. Когда Браун заявил, что многие писатели и ученые мечтают сбежать из России, все же решил возразить. Но его опередил сам Петр Петрович.

— Все, кому дорога честь и слава русской культуры и науки, — резко сказал он, — никуда не собираются уезжать. Я, как и большинство других ученых, раньше гордился тем, что далек от политики А теперь, представьте, горжусь тем, что целиком в ней. Мы в России — все в политике, ведь Россия строит новое, социалистическое общество.

— Но согласитесь, — воскликнул Браун, — чтобы построить социализм, нужна цивилизация! Ваше правительство и не скрывает того факта, что три четверти населения страны неграмотны. Как же вы намерены строить социализм?