Леонид Сапожников: Цепь

— Каким Клычев был учителем? Прекрасным! Иначе педагогический коллектив не представил бы его в связи с юбилеем школы к награждению Почетной грамотой Президиума Верховного Совета республики!.. Святослав Павлович был общественным, честным, бескомпромиссным человеком, интересным и талантливым. Да, да, именно талантливым, не побоюсь этого слова! Вы знаете, он даже повесть напи­сал. Отрывок из нее был напечатан в нашей газете “Маяк”. Буквально за два дня до его смерти… Что?! Самоубийство? Клычев — самоубийца?! Нет, нет, его убили, Виктор Николаевич, в этом я совершенно уверена. Кто? Ищите! Вы за это зарплату получаете. А меня вот от этого… от подозрений увольте. Я директор школы и не могу ни на кого бросать даже и тени подозрения. Нет, нет… Уж извините…

Я чувствовал, что она чего-то не договаривает, о чем-то умалчивает. И в то же время довольно недвусмысленно внедряла в мое сознание мысль, что смерть Клычева не случайна.

Голос Коли Турина вывел меня из задумчивости.

— Приехали, товарищ капитан!

…Я открыл дверь с табличкой “Редактор газеты “Маяк” и вошел в кабинет. Навстречу поднялся человек невысокого роста. Сразу же бросались в глаза его плотно сжатые губы, большой подбородок, широкие плечи.

— Слушаю вас. — Голос у Барманкулова был глуховатый, с характерной хрипотцой, выдававшей многолетнего курильщика.

Я протянул служебное удостоверение. Он с удивлением взглянул на него, раскрыл, прочитал и вернул мне.

— Чем могу быть полезен? — В его глазах притаилась настороженность.

— Мне рекомендовал встретиться с вами генерал Сегизбаев.

— А-а, Асильбек Исмакович?! Как же, как же… Мы с ним когда-то вместе работали здесь. Он был заведующим отделом горкома партии, а я заведующим гороно… Так что вас привело в Салтановск?

— Я сразу к делу…

— Конечно, конечно!

— Скажите, Хайрулла Жакенович, вы знали учителя Клычева Святослава Павловича?

— Ах вот оно что… Святослава Павловича… Да, я хорошо знал его. Больше пятнадцати лет. Мы дружили с ним. Еще с войны. Познакомились в январе сорок пятого года. Святослав Павлович прибыл в нашу часть в составе пополнения. Капитан, молодой… Я тоже был молодым. Ну, мы как-то сразу сошлись с ним, подружились. Он мне рассказал, что потерял жену, которую очень любил. Мать у него умерла в двадцатых годах.

— Отец Клычева жив? — перебил я.

— Нет, — покачал головой Барманкулов. — Но Святослав ничего не рассказывал об отце. Только однажды заметил: “Мой отец был замечательным че­ловеком. Мне до него…” Ну что еще? Когда окончилась война, Святослав некоторое время колебался: возвращаться ему в Москву или уехать в другой город жить. Он ведь москвич, но у него никого из родных там не осталось. Я предложил ему поехать ко мне на родину в Салтановск. Он согласился. Сначала Клычев преподавал физику в школе, а потом решил стать историком. Заочно окончил педагогический институт, исторический факультет. Святослав, конечно, был прирожденным историком. Любил работать в архивах. Его особенно интересовало все, что было связано с годами революции и гражданской войны… Вот, собственно, лишь это я и могу о нем сказать. Если так, вкратце. Да, пожалуй, еще одна деталь. Клычев был очень добросовестным человеком, знаете ли, до фанатичности добросовестным. И эта добросовестность брала верх надо всем, надо всем личным- я имею ч виду. Помню, как-то раз я здорово обиделся на него. У меня был день рождения, я пригласил его, а он отказался. Оказывается, договорился с кем-то о встрече, и ему было неудобно уже эту встречу переносить… Но потом я понял, что на него нельзя за это обижаться. Его надо было принимать таким, каков он есть. Простите, товарищ Шигарев, ваш интерес к Клычеву… Это связано с его трагической смертью?

— Да, — кивнул я. — Однако есть и другое обстоятельство. Дело в том, Хайрулла Жакенович, что в нашем городе произошло убийство. И кое-какие ниточки потянулись в Салтановск.

— К Клычеву? — уставился на меня Барманкулов.

— Похоже.

— Святослав не мог быть замешан в преступлении! — твердо возразил редактор “Маяка”.

— В деле много неясного, Хайрулла Жакенович. Скажите, вам не доводилось когда-либо встречать эту женщину?

Барманкулов надел очки, положил фотографию Галицкой перед собой, потом встал и начал ее рассматривать стоя наклонившись. Вероятно, так же он рассматривает газетные клише.

— Нет, — ответил он. — Я эту женщину никогда не видел.

— Она убита, — сказал я, — а в квартире мы обнаружили два экземпляра вашей газеты “Маяк”. Одну — с Указом о награждении Клычева Почетной грамотой Президиума Верховного Совета, а другую — с некрологом о смерти.