Питер Мэй - Скала

Мне не терпелось занять место в очереди и тоже прокатиться, но Дональд Мюррей созвал всех мальчишек Кробоста на совещание. Мы столпились около технического блока и могли лишь с завистью поглядывать издалека на катающихся.

Дональд был высоким, нескладным, но симпатичным мальчиком с копной песочных волос, спадающих на лоб. Все девчонки кокетничали с ним, но его это абсолютно не волновало. Он был прирожденным лидером, и если ты был с ним, то мог не бояться братьев Макритчи. Ангел к тому времени окончил школу Кробоста и получал профессиональное образование в замке Льюс. А вот Рыжий Мердо был по-прежнему здесь и представлял собой реальную угрозу.

Изначально Дональд пользовался авторитетом просто потому, что все боялись его отца. То есть все, кроме самого Дональда. Пасторы тогда еще обладали значительным весом в обществе, поэтому жителям Койньях Мюррей казался грозным. Койньях — гэльский вариант имени Кеннет, и хотя по документам во главе прихода стоял Кеннет Мюррей, все знали его как Койньяха. Впрочем, обращались к нему только «мистер» или «преподобный Мюррей». Мы всегда воображали, что жена тоже зовет его «преподобный». Даже в постели.

Дональд, правда, называл отца не иначе, как «старый ублюдок». Он постоянно спорил с ним, отказывался ходить на воскресные службы и в конце концов добился того, что по воскресеньям его начали запирать дома.

Одним субботним вечером мы устроили вечеринку у кого-то, чьи родители уехали на свадьбу в Сторновэй, и решили остаться там на ночь, чтобы не рисковать и не вести машину в нетрезвом виде. Было не очень поздно, где-то половина одиннадцатого, когда дверь распахнулась, а на пороге, как ангел мщения, сошедший с небес покарать грешников, появился Койньях Мюррей. Конечно, половина из нас пила или курила. Включая девушек, которые тоже там присутствовали. Койньях рвал и метал: он обязательно поговорит с родителями каждого из нас. Неужели мы не знаем, что сегодня канун Божьего Дня и дети нашего возраста должны уже быть дома в кроватях? Мы были испуганы. Все, кроме Дональда. Он остался на том же месте: развалившись на диване с банкой пива в руке. И естественно, это именно за ним и пришел на самом деле преподобный. Он обвиняюще указал на сына пальцем и велел ему собираться. Но Дональд так и остался сидеть на месте, вызывающе глядя на отца. А потом шокировал нас окончательно, велев ему убираться прочь. После этого воцарилась такая тишина, что, казалось, можно было бы услышать, как в Сторновэе падает булавка.

Красный от гнева и унижения, Койньях Мюррей подошел к Дональду и выбил банку из его руки. Пиво разлилось повсюду, но никто не двинулся с места и не заговорил. Даже Койньях. Кроме духовной власти, которую давал ему сан, он обладал еще и недюжинной физической силой. Преподобный за шиворот стащил Дональда с дивана и увел в ночь. Это была потрясающая демонстрация силы, подавляющей любое неповиновение. Никто из нас не хотел бы оказаться на месте Дональда, когда они с отцом вернутся домой.

Верный своему слову, преподобный навестил родителей всех, кто был в доме в ту ночь. Все были наказаны. Все, кроме меня. Моя тетка была крайне эксцентричной особой, поэтому для нашей богобоязненной общины ее истовый атеизм казался вполне естественным. Не так цветисто, как Дональд, но и не стесняясь в выражениях, она высказала пастору, куда он может засунуть свое лицемерное возмущение. Тот пригрозил, что она окажется в аду.

— Значит, там и увидимся, — парировала тетка, прежде чем захлопнуть за ним дверь. Думаю, что свое презрение к церкви я перенял от нее.

Так что легендарный авторитет Дональда был по большому счету его собственной заслугой. Он появился не благодаря положению отца, а, скорее, вопреки ему. Дональд первым из нашего класса начал курить и пить. Он был первым среди моих ровесников, кого я видел пьяным. Впрочем, у него имелись и достоинства: у него были способности к спорту, он занимал второе место по успеваемости и классе и если не физически, то интеллектуально заметно превосходил Рыжего Мердо. Мердо знал это и поэтому обходил его стороной.

В тот день на площадке нас было шестеро: Дональд, я, Артэр, пара мальчишек с другого конца деревни — Йен и Шоуни — и Калум Макдональд. Мне всегда было жалко Калума, ведь он был мельче и тише всех нас. Он хорошо рисовал, любил кельтскую музыку и играл на кларсэк — маленькой кельтской арфе — в школьном оркестре. И еще его безжалостно травили Рыжий Мердо и его банда. Он никогда ничего не говорил и не жаловался, но я представлял, как он плачет в подушку по ночам. Оторвавшись от созерцания горки в дальнем углу площадки, я сосредоточился на плане ночного рейда в Свэйнбост.