Андрей Константинов - Гоблины. Жребий брошен

— Пётр Петрович! Успокойтесь, вам нельзя волноваться! Давайте мы вам чаю с мятой заварю? — подскочила к профессору молоденькая аспирантка с кафедры природопользования.

— Да-да, сделайте одолжение, голубушка.

Народ захлопотал по поводу чайной церемонии, а Вульф отвела Ольгу в сторонку и вполголоса пояснила:

— Видите, Иоланта Николаевна, какие у нас тут страсти бушуют? Контр-пропаганда лупит из всех калибров. Чую, скоро всех нас до кучи обвинят в отравлении окрестных колодцев, распылении спор моровой язвы и в пожирании христианских младенцев.

— Да уж, дело поставлено на широкую ногу, — поддакнула Ольга, силясь вспомнить, откуда ей известно это словосочетание: «Оредежские зори?» («Ах да, ну конечно!»)

— Анна Бернгардовна, у нас по плану после обеда, кажется, камеральные работы намечены?

— Именно. Так что, пока студенты будут обрабатывать результаты исследований и вычерчивать планшет, вы вполне можете заняться своими делами.

— А нельзя ли в таком разе отпустить Ксению Синюгину с занятий на часик пораньше? Хочу попросить её отвезти меня в Сиверский… По личному делу…

Ленинградская обл.,

пос. Сиверский

7 июля 2009 года,

вторник, 18:25

Редакция газеты «Оредежские Зори» располагалась по соседству со зданием администрации муниципального образования, наглядно демонстрируя тем самым тезис об интимной близости органа исполнительного с органом печатным.

— Ксюша, где-нибудь здесь остановись… Ага… Спасибо. Ну, думаю, что за полчасика управлюсь.

— А мы с Мишкой пока магазинам прошвырнемся. Вот только, боюсь, полчаса для местного шоппинга — это запредельно много. Ладно, сейчас у нас 18:25. Короче, в 19:00 встречаемся здесь, возле машины.

— Иоланта Николаевна, вам там случайно помощь не требуется? Или грубая мужская сила? — галантно предложил свои услуги Супонин.

— Да нет, Миша. Думаю, сама справлюсь.

— Если что, свистите. Мы тут по близости будем.

— Договорились, — улыбнулась Ольга. — Вот только я свистеть не умею…

Все трое вылезли из серебристого «Пыжика», подаренного Ксении папой на двадцатилетие, и разошлись в разные стороны: ребята двинули в поселковый универмаг, а Прилепина поднялась на крылечко двухэтажного, чуть скособоченного домика и, толкнув скрипучую дверь, вошла в помещение редакции.

Темный, абсолютно пустынный коридор. Сырые, грубо отштукатуренные стены. Шибающий в нос устойчивый запах плесени… Во внутренних редакционных интерьерах довлел стиль «провинциальное убожество», красноречиво свидетельствующий о том, что о коммерческой успешности газеты «Оредежские зори» говорить не приходится. Ольга постучалась в последнюю по коридору дверь, на которой кривенько красовалась табличка «Гл. редактор», и не дожидаясь приглашения, зашла.

Константин Павлович Гронский, в затрапезном растянутом-перетянутом свитере и выцветших джинсах, сидел за своим рабочим захламленным бумагой столом и задумчиво пускал колечки в потолок. В минималистически обставленном кабинете привлекали внимание лишь две вещи — огромное, во всю стену окно, выходящее на площадь, и примитивистская картина неизвестного художника, изображающая глухарей на токовище. При том что в уважающих себя солидных редакциях на этом месте неизменно помещается портрет Президента. На крайний случай — Премьера. В идеале — обоих.

— Добрый вечер, Константин Павлович.

— Это вы?! — редактор уставился на Прилепину с искренним изумлением. — Какой неожиданный сюрприз! Но, признаюсь, приятный… Здравствуйте, Ольга Николаевна. А я…верите, нет?… я вспоминал вас. Да, но как вы меня разыскали?

— Ваша визитка.

— Точно! Что-то я последние дни стал совсем тупить… Проходите, располагайтесь. Чай, кофе, сок? Колодезная вода?

— Кофе, если можно. На колодезной воде.

— Растворимый устроит?

— Без проблем! — подтвердила Ольга, не без опаски усаживаясь в старенькое продавленное кресло.

— Минуточку! — Гронский принялся суетливо хлопотать вокруг электрочайника. — Позвольте узнать, какими судьбами?

— Я к вам по делу. Исключительно на правах нашего с вами случайного знакомства.

— Да я понимаю, что не просто так, в гости. Слушаю вас внимательно.

— Константин Павлович! Вы не могли бы меня представить вашему корреспонденту?

— Какому из двух? Штат у нас здесь, мягко говоря, невелик.

— Его зовут Петр Сидоров. Вернее, я так понимаю, этим незамысловатым псевдонимом он подписывает свои столь же незамысловатые материалы.