Владимир Рыбин - Убить перевертыша

Войдя в прихожую, замер на пороге, осмотрелся. Все оставленные им контрольные метки были на месте. Это, однако, не успокоило, и он решил осмотреться по-настоящему.

Никак не ожидал Мурзин, что в его собственной квартире, которую он знал, казалось, до последней пылинки, обнаружится столько ему неведомого. Из-за батареи, когда он пошуровал там палкой, выскользнул старый журнал "Советский воин", о котором он совершенно ничего не помнил. Под ванной нашлись два куска туалетного мыла с выцветшими картинками на обертке. За шкафом, каким-то образом зацепившись за гладкую фанеру, висел пыльный носок, совершенно новый. Как он туда попал и где второй носок - это была загадка с двумя неизвестными. Появилась даже мистическая боязнь, что обнаружится что-нибудь неподобающее, вроде женских трусов или бюстгальтера.

Он сел на кровать и стал думать о том, ворошить ли еще забитые до упора антресоли, копаться ли в барахле на балконе? Решил, что при такой жаре делать это не стоит, и полез под душ.

Потом он сообразил обед, для которого нашлись в холодильнике бутылка пива и приличный кусок сыра. Потом лег поспать, предварительно еще раз заглянув под подушку, но тут же вскочил, решив, что для здоровья будет полезнее, если он возьмет дерюжку да отправится под яблоньки в огородик соседки Валентины Ивановны.

Огородиков таких на окрестных лугах было много: жители пятиэтажек, как могли, осваивали бесхозные земли. Мурзин своего участка не имел - не до того было, но иногда помогал соседке копать землю, за что получал право в свободные часы поваляться там на травке. Подозревал, что овдовевшая в позапрошлом году Валентина Ивановна пускала его в свой огород отнюдь не бескорыстно, но никаких намеков на эту тему пока что, слава богу, не делала.

Проспал он под яблонями до вечера. Проснулся, когда солнце уже скатывалось к горизонту. Но жара все не спадала. Чувствовался острый запах земли, травы, листьев. Неподалеку громко, в голос, спорили муж и жена из соседнего подъезда на злободневную тему - как полоть морковь. Возле дома визжали ребятишки. Зудели комары, отшибаемые одеколоном "Гвоздика", которым Мурзин предусмотрительно намазал лицо и руки. Все было как всегда, и ничто не мешало так же благостно дремать и дальше. Но хуже комаров на него, отдохнувшего, накинулись мысли. О странно тянувшемся следствии, о сбежавшем Маковецком, обо всем том, что приключилось с ним, Мурзиным, о Федоре Кондратьеве с его таинственными связями, на которые теперь только и была надежда.

Видно, он все-таки задремал, потому что вдруг увидел перед собой сухощавую фигуру Кондратьева. На нем была помятая синяя куртка, выцветшая до голубизны, а загар четче очерчивал белый шрам на щеке.

- Не ожидал?

Удивило не внезапное появление Кондратьева, а это вот прежде не слышанное обращение на "ты".

- Вы? Откуда?

- Давай-ка, брат, на "ты". Разница в годах у нас не- велика, а в должностях и вовсе теперь без разницы.

- Что-то случилось?

- Я за тобой. Собирайся.

- Прямо сейчас? Поужинаем, отдохнем. Утром бы...

Кондратьев покачал головой.

- Я подожду в машине. Вон там, за березами, на дороге. По-военному не разучился?

По-военному Мурзин не разучился, но все равно на сборы ушло добрых полчаса. Думал, что Кондратьев выговорит ему за задержку, но тот сам, похоже, не больно-то спешил, сидел в стороне от машины, под березой и дремал.

- Ведь умаялись, Федор Петрович, видно же.

- Отдохну в машине. Садись за руль.

Через час, попрыгав по районным дорогам, они выехали на шоссе. Солнце зашло, но было еще светло, и Мурзин выжимал больше ста километров. Кондратьев спал, как казалось, довольно крепко, но стоило Мурзину снизить скорость, как он открыл глаза.

- Ничего, успеем, - сказал вполне бодрым тоном. - Еще и постоим ночью, поспим.

- Куда успеем?

- В Москву. До начала рабочего дня. Ты ведь бывал дома у Маковецкого?

- Бывал.

- Кто там сейчас может быть? Телефон отозвался. Женский голос.

- Жена, наверное, Маша. Она что-нибудь про него говорит?

- Говорит, что не знает где он. Однако в Москве его нет, в Одессе тоже. Проверено. Дело получается загадочное.

- Будем следствию сообщать? - спросил Мурзин.

- Со следствием тоже непонятно. Почему-то забуксовало. Дело передано другому следователю. Тебя пока что больше не требуют.

- А хотели в СИЗО...

То, что не надо тотчас ехать к следователю, было для него как гора с плеч. Но всерьез подозревать Маковецкого? Это ли не гора на плечи? Зачем ему понадобилось убивать Миронова, хоть и бывшего, но все же друга. Если это был чей-то приказ, то почему он согласился?..