А. Панов - Три суда, или убийство во время бала

Как же ему было добиться руки Анны Дмитриевны? Соперников у него было много, но, приглядевшись, он увидел, что все они действуют однообразно и неудачно. Надо было придумать другой способ действия, более целесообразный. Он видел, что красота Ичалова не прельщала красавицу, богатство другого ее поклонника Эльстера не искушало ее, знатность князя Танищева не вскружила ей головы.

Он вздумал раздразнить ее самолюбие, притворившись для нее неприступным. Ему как нельзя лучше удалась эта тактика: сначала она им заинтересовалась, а потом и влюбилась.

Словно гром грянул — такое впечатление произвело в городе известие о помолвке Анны Дмитриевны с Петровским. Мужчины удивлялись, что могла она найти в нем привлекательного; барышни порадовались, так как одной соперницей, и самой страшной, стало менее; к тому же «не бобра убила она», думали они; маменьки и тетушки перестали хмурить брови, напротив, они очень предупредительно поздравили жениха и невесту. Особенно выиграл сам Петровский: победа над неприступной красавицей поставила его на пьедестал, репутация его выросла с гору. Свадьба была назначена на 2-е июня. Ичалов был в отчаянии. Он нигде не показывался, заперся у себя дома и рвал на себе волосы.

В это время появилась в городе новая личность, новая невеста, новая красавица. Красавица эта составляла полнейший контраст с Анной Дмитриевной и по наружным, и по внутренним своим качествам. Если Анну Дмитриевну прозвали Тамарой, то Елену Владимировну Русланову следовало бы назвать Светланой.

Скромная, ясная, непорочная, Русланова менее Бобровой была способна зажечь страсти, но производила какое-то умиротворяющее, целительное действие на душу. Это был воплотившийся чистый ангел, приносивший на землю мир и поселявший в «человецех благоволение». К тому же она была одной из богатейших невест в России.

С ее появлением в гостиных все обратились на поклонение новому светилу.

Один только Ичалов остался верен своему прежнему кумиру.

А Петровский? Что он думал?

Он был знаком с родителями Руслановой, сумел понравиться отцу своей деловитостью и смирением.

Успев поближе разведать дела Бобровой и видя, что за ней ничего не будет в приданое, что его ожидает с ней жизнь, исполненная труда и лишений, он не мог прогнать от себя мысли: зачем он поторопился со своим сватовством? почему не подождал немного?

Усвоив это, он решил, что дело еще не потеряно и что лучше теперь же поправить ошибку, нежели пожертвовать ради нес своей будущностью.

Он стал ухаживать за Руслановой, все более и более выказывая пренебрежение к своей невесте. Анна Дмитриевна первое время как бы не замечала или, лучше сказать, не допускала в себе мысли, чтобы другая могла получить предпочтение перед нею в мыслях ее жениха. Она думала сначала, что Петровский дурачит Русланову и ухаживает за нею только затем, чтобы возбудить ревность и разжечь страсть в сердце своей невесты. На первое время ей даже нравилось ухаживание Петровского за Руслановой, и она истолковывала его в свою пользу. Но невнимание жениха к ней росло не по дням, а по часам.

Однажды на балу у Руслановых Петровский, забыв, что он должен танцевать кадриль со своею невестой, ангажировал Русланову. Анна Дмитриевна сделала сцену и наговорила дерзостей своей сопернице. С этой минуты во взаимных отношениях жениха и невесты произошел перелом. Анна Дмитриевна стала следить за своим женихом шаг за шагом.

Она подслушивала его слова, ловила его взгляды, и оскорбленное самолюбие пылкой девушки разгорелось в страсть.

Тщеславие Руслановой, напротив, находило себе удовлетворение в том, что жених первой красавицы в городе, всех презиравшей и ни для кого недоступной, отдает ей предпочтение.

Возможность отнять жениха у соперницы становилась с каждым днем все более вероятной, и Русланова не удерживала себя от этого достижения. Увидев, что почва достаточно подготовлена. Петровский решился сделать попытку.

— Отчего вы так задумчивы сегодня? — спросила однажды Русланова у Петровского во время музыки. — Вам грех задумываться, вам можно только веселиться и радоваться.

— Почему же? — ответил Петровский, придавая своему вопросу усиленно грустный оттенок.

— Потому что вас любят, потому что не сегодня-завтра вы будете мужем одной из первых красавиц, потому что вам все завидуют.

— Этого еще недостаточно, что меня любит первая красавица; надобно, прежде всего, чтобы я любил ее, по крайней мере столько же, как она меня.