Дэвид Хьюсон - Земля обетованная

— Не притворяйтесь. Она видела, как вы возвращаетесь домой на большом блестящем мотоцикле. Она думала, что вы смельчак, раз работаете в таком районе. И еще…

Она шагнула вперед и посмотрела мне в глаза.

— Она вас видела с ними. С вашей женой. Красивой маленькой женщиной. Моя бабушка, Лао Лао, рассказывала мне об этом много раз. Мама видела и вас, и вашу жену, и вашего мальчика, и она думала… Когда-нибудь и у меня так будет. Я добьюсь этого для себя. У меня будет такая семья. Такой дом. И все это будет моим.

— О! — сказал я.

Причина была где-то здесь.

— Почему ваша бабушка так часто обо мне говорила?

— Она меня воспитала. Она хорошая женщина, даже если и думает, что я недочеловек, потому что моя мама связалась с белым парнем, который сел на поезд, как только увидел, что тестовая полоска окрасилась.

— Ну ладно, Элис. Назовите вашу фамилию.

— Лун. Не просите ваших друзей из полиции наводить обо мне справки. Я у них не числюсь. Ничего интересного обо мне не найдете.

— Хорошо. Кстати, в полиции у меня друзей нет.

Я протянул ей руку для рукопожатия. Она взяла ее и рассмеялась.

— Можно вас попросить за эти деньги сделать еще и небольшую уборку? — спросил я.

— За эти деньги я сделаю, что…

— Нет.

Я не хотел, чтобы она говорила это. Даже в шутку.

— Уберите мел, хорошо? Отовсюду. Чтобы нигде не было полицейской разметки. Это дом, а не площадка для телешоу.

Мириам никогда не жила прошлым. Она считала это грехом. Тогда мне казалось это сумасбродством. Человека делает опыт, иногда, правда, ломает. Только теперь я ее понимаю.

— Никаких голубых линий, — настойчиво сказал я.

Мои веки были тяжелыми, как свинец. Голова болела. Я мечтал о спокойной ночи на большой мягкой софе на нижнем этаже.

— Никакой пыли. Никакой паутины. Сегодня я восстал из мертвых, Элис.

— Что? — спросила она, изумленно раскрыв зеленые глаза.

— Это — личная шутка. Когда-нибудь я ее объясню. Куда вы?

Я видел, как она бросилась в кухню, и подумал, что это могла быть Мириам. Увы! Это была отчаявшаяся молодая женщина, которую Стэплтон принудил делать то, что, возможно, ее не слишком интересовало.

Зачем? Этого я никак не мог понять.

Она остановилась и оглянулась на меня через плечо. Мириам никогда этого не делала. Она всегда поворачивалась к человеку лицом. Эти женщины были разными. Да и нет на планете двух одинаковых людей.

— Вам понадобится подушка, Бирс. Даже на такой софе, как эта.

Лицо ее выразило неуверенность.

— Вы не станете возражать, если я буду спать наверху? — спросила она. — В большой комнате? Если вам это неприятно…

— Нет, не возражаю.

— Привидений я не боюсь, — сказала она и исчезла из виду, оставив меня возле цветущей яблони.

В ярком свете прожекторов звенели в танце комары.

Когда вошел в дом, подушка лежала на софе. Я так устал, что ничто в мире не могло бы заставить меня бодрствовать.

Я ошибся.

Проворочавшись около часа, поднялся по знакомым скрипучим ступенькам. Что-то случилось. Обошел этаж, прежде чем войти в спальню. Меловые метки исчезли вместе с полицейской лентой. Элис Лун поработала, прежде чем пойти спать. По правде говоря, этого я не ожидал. Стало быть, она еще не успела снять свои джинсы и футболку. Я вошел в нашу старую комнату.

Она стояла возле моей старой двуспальной кровати, оглядываясь на меня и держась руками за пояс. Она была озадачена.

— Это могло подождать до завтрашнего дня, — сказал я. — Но все равно — спасибо.

— Я должна была раньше это сделать. Не сообразила.

— Нет, что ты…

— Я хотела, чтобы вы проснулись завтра для нового дня, — прервала она меня.

— Спасибо. Почему тебя воспитывала бабушка? — спросил я.

— Запоздалый вопрос.

— У меня тогда другое было на уме. Так почему?

Элис Лун уселась на кровать и посмотрела на меня. В этот момент она была похожа на подростка.

— Должна ли я рассказать это сейчас, Бирс?

— Да.

— Почему?

— Потому что ты в моем доме, и это важно.

Должно быть, в моем голосе появились интонации полицейского, и это ей не понравилось.

— Пожалуйста, — прибавил я.

Она сложила руки. Они были тонкими, но и сильными.

— В тот день, когда кто-то убил твою семью, убили и мою маму. Бабушки тогда не было дома, она работала. Мама тогда отпросилась с работы, потому что я то ли простудилась, то ли голова у меня болела…

— Прошу прощения, — сказал я. — И?

— Кто-то забил ее до смерти кувалдой. Так же, как здесь. Она, похоже, знала, что это произойдет. Мне было три года. Она затолкала меня в шкаф и приказала молчать, даже не дышать, пока она не скажет, что все нормально.