Яна Розова - Стокгольмский синдром

Она была такой душечкой в своем коротеньком белом халатике, что Давлетов как-то сразу позабыл, что некогда был страшно зол на нее за слежку и за то, что она разболтала Злате об инсценировке перелома. У доктора всегда была особая слабость к этой медсестре, и даже более того.

Словом, они снова поладили, и именно Лариса сумела оградить Давлетова от беспрерывных посещений коллег. Весело, как бы шутя, она заявила собравшимся в палате врачам, что здесь душно и тесно, а это нездоровая обстановка для их контуженого коллеги. Потом так же весело, с шуточками-прибауточками, величая посетителей Руслана кукусятами, выставила всех вон.

Руслан аплодировал, похлопывая левой ладонью по гипсу на правом запястье.

Прошло две недели с тех пор, как Давлетова нашли возле развороченной теплицы привлеченные взрывом дачники. И вот однажды днем, когда неуемная жара этого лета ярилась за окнами, Руслан задремал под шумок кондиционера.

Разбудило его чье-то прикосновение. Он открыл глаза и увидел Ларису.

— Мне повезло, что ты жив, — сказала она.

Из ее глаз полились слезы.

Это было сейчас некстати, но тут Руслан вспомнил совсем другие глаза — голубые, огромные, широко расставленные. Чем больше отдалялись те страшные события, тем сильнее он тосковал по Злате. Это нужно было как-то камуфлировать.

— Мне повезло, что ты рядом со мной, — ответил он.

Лариса вытерла слезы:

— Ладно, что уж там… А тебе посылка! Я была у тебя дома, нашла извещение в ящике и получила ее.

Она протянула ему пакет из плотной бумаги, перевязанный веревкой, с сургучной печатью на боку. Обратный адрес был московский, судя по нему, бандероль прислало одно из крупнейших издательств страны. В посылке обнаружилась, само собой, книга.

— «Стокгольмский синдром», Вадим Козырев, — прочла Лариса. — Это муж той блондинки? Он же погиб в теплице? Верно? — Она вдруг опомнилась, стала вытирать слезы, стараясь не повредить макияж. — Меня девчонки ждут! Я побежала!

И унеслась.

Руслан открыл книгу и стал читать.

День сменился вечером, стемнело. Пришла Лариса и, увидев, что больной не отрывается от книги, несмотря на сумерки, включила свет. Она что-то говорила, но он не слышал. Он читал. Строчку за строчкой, главу за главой…

На сто пятьдесят седьмой странице прогулялся в туалет, на двести пятьдесят шестой перекусил холодной запеканкой, оставшейся с ужина, и покормил Шухера бульончиком. Было уже около двух ночи. Около четырех утра он уснул.

Проснувшись в половину шестого, принялся читать снова.

Начало книги соответствовало той рукописи, которую читал Руслан в период мнимой смерти Вадима, но чем больше он углублялся в книгу, тем больше в ней находилось разночтений со знакомым Руслану текстом. Более того, сцены из обновленного «Стокгольмского синдрома» удивительным образом отражали события из жизни Вадима, Златы и самого Руслана. Иными были только акценты.

Вадик соврал Руслану: доктор Давлетов не был лишним персонажем, напротив, он был антиподом ГГ, второй по важности персоной. Согласно отлично написанному Вадимом Козыревым сюжету, Руслан был близким другом писателя, но после инсценировки смерти Вадима, попав в постель к убийце и шантажистке Злате, он предал друга и стал на сторону своей любовницы. После самоубийства раскаявшейся в убийстве брата Златы книжный доктор окончательно озлобился на прежнего друга. Решив отомстить ему за смерть Златы, стал собирать доказательства того, что в юности Вадик зарезал своего друга Олега. Он стремился оклеветать писателя.

И тут обнаружилась еще одна писательская ложь: в тексте появилась высокая девушка с длинными темными волосами по имени Юля. Не так давно Козырев назвал ее лишним персонажем, а в третьей части книги она стояла на балконе и курила, скрываясь от матери. Юля имела доказательство того, что Олега Окуленко убила Злата. Конечно, этим доказательством был нож Олега Окуленко с его инициалами. Не получив его от Юли, Руслан, доктор-убийца, толкнул девушку под поезд…

В восемь утра Лариса принесла завтрак. Руслану она готовила дома, сегодня — блинчики с мясом, настоящий кофе в термосе, овощной салатик. На удивление, больной тускло отреагировал на домашнюю еду. Он смотрел в окно, держа в руке закрытую книгу.

Лариса расстроилась и ушла вместе с Шухером, которому надо было погулять.

Руслан, оставшись в одиночестве, прошептал: «Это невозможно!»

Он хорошо помнил, как Вадик рассказывал, что рукопись, попав в издательство, далеко не сразу превращается в напечатанную типографским способом книгу. Издания своего произведения писатель мог ждать год и больше. И даже если ты печатаешься постоянно, как печатался в свое время Вадим Козырев, то процесс не слишком ускорялся. Как же могла появиться в печати эта книга, описывающая события, которые произошли всего-то месяц назад?