Р. Голдман - Убийство судьи Робинсона

— Я никого не подкупал. По меньшей мере, четыре человека могут поклясться, что видели меня здесь. С девяти до половины десятого со мной были доктор Хейли и доктор Саммерс, и еще заходили две медсестры — одна до, другая после этого времени.

Я встал.

— Спасибо. С вами все ясно, доктор Уилкс.

Он взглянул на меня и страшно побледнел. В глубине зрачков вдруг мелькнул панический ужас.

— Что? Какую ловушку вы мне еще подстроили? — прохрипел он.

Я подмигнул.

— Это пока секрет.

Я внимательно наблюдал за ним. Уилкс стоял, опираясь обеими руками о стол. Вдруг правая рука медленно поползла к среднему ящику. Я спокойно достал из кармана пистолет Доминика и направил на доктора.

— Эту игрушку я взял у Доминика.

Рука Уилкса замерла.

— Ваш приятель так и не успел пустить его вход.

Я медленно пятился к двери, не спуская с Уилкса глаз. Он не шевелился. Не оборачиваясь, я отворил дверь, выскользнул из кабинета и замер, прислушиваясь. Уилкс набирал чей-то номер.

На следующий день, сразу после ужина мне позвонил Джимми Уэллс. С трудом переводя дыхание, он сказал, что стоит внизу, в холле, и попросил разрешения подняться.

Я на всякий случай сунул в карман халата пистолет и стал ждать. Уэллс несколько раз торопливо постучал, как будто за ним гнались. Я осторожно приоткрыл дверь, держа руку в кармане. Джимми протиснулся в комнату. Он был бледнее обычного и весь дрожал, но я все равно решил не рисковать.

— Подними-ка руки, малыш!

Уэллс послушно выполнил приказание. Я ощупал его карманы: пусто.

— Ну, в чем дело?

— Вы собираетесь к Эндрю Робинсону?

— Да, через десять минут ухожу.

— Не ходите туда!

— Это еще почему?

— Они устроили засаду!

— Кто?

— Доминик, Мэллой и Шорти. Я подслушал их разговор. Ведь это Большой Босс живет на Кенсингтон-Плейс?

Я кивнул.

— Вас будут поджидать на обратном пути. В машине Доминика, с тремя автоматами. Как только откроете дверь — они проедут мимо и изрешетят вас на ходу.

— Когда вы слышали разговор?

— Два часа назад. Но никто не знает, что я подслушивал.

— А кто отдал приказ? Керфью?

— Не знаю, но, по-моему, Доминик. Он никак не можете пережить, что вы его вырубили.

Я на минуту задумался, потом снял халат и начал одеваться.

— Надеюсь, вы не туда? — с тревогой спросил Уэллс.

— Именно туда. Ни черта у них не выйдет! Сядьте, Джимми. Вон там, на столе, в коробке — сигареты.

Уэллс дрожащей рукой поднес к сигарете спичку и сел на диван. Я наблюдал за ним в зеркало.

— Спасибо, Джимми! Этого я не забуду!

— Ладно, мне пора сматываться… и побыстрее. Вы ведь знаете, что они со мной сделают, если догадаются…

Я надел пиджак и сунул пистолет в правый карман.

— Оставайтесь. Здесь вам ничего не грозит. Только не вздумайте выходить без моего ведома!

— Может, мне вообще убраться из города?

— Нет, я сумею вас защитить.

Тут я увидел, что парень насквозь промок. Весь день шел дождь. Я прислушался: капли все еще барабанили по стеклу.

— Раздевайтесь, Джимми. Вон там, в шкафу возьмите пижаму, тапочки и халат. А захотите принять душ или ванну — не стесняйтесь. Для вас найдется отдельная комната. Но к моему возвращению постарайтесь быть на ногах.

Уэллс посмотрел так, словно не сомневался, что видит меня в последний раз.

— Да не волнуйтесь вы! Я вернусь. А вы уверены, что они не нападут по дороге туда?

— Уверен. Доминик заедет за Мэллоем и Шорти в четверть десятого, потом они отправятся на Кенсингтон-Плейс. Если лампочка над входом не будет гореть — значит, вы еще в доме. Должно быть, Доминик сговорился со слугой Робинсона Дуганом. Как только вы появитесь на крыльце, лампочка загорится. И не успеете вы добраться до машины, они уже подъедут. Вас легко узнать по плащу и шляпе.

Я надел плащ и ту же бежевую шляпу, в которой ходил весь день.

— Переоденьтесь хотя бы! — взмолился Джимми.

— Зачем? Не надо так беспокоиться! Ждите меня здесь. Я не забуду, что вы спасли мне жизнь.

Джимми смутился.

— Я это сделал вовсе не ради вознаграждения…

— Вы уже поужинали?

— Нет.

— Тогда я попрошу портье вам что-нибудь принести.

— Не ходите туда! — Джимми грустно посмотрел на меня и пробормотал: — Нет, наверное, я вас так никогда и не пойму!

Кенсингтон-Плейс представляет по форме вытянутый прямоугольник, по обеим длинным сторонам которого высятся роскошные особняки, отделенные от проезжей части решеткой и небольшим газоном. Въезд и выезд на площадь украшают арки с колоннами.