Р. Голдман - Убийство судьи Робинсона

Я быстро обыскал его и вытащил из кармана пистолет — другого оружия не оказалось. Доминик так и остался лежать ничком на тротуаре.

Эллен рыдала, закрыв лицо руками. Я погладил ее по волосам.

— Ну-ка, детка, дайте мне сесть.

Теперь мы были готовы нанести решающий удар. Митчелл и Дженнисон помогали мне систематизировать груду добытых сведений. Весь стол был завален машинописными страницами, фотографиями и газетными вырезками.

— Все это надо превратить в статьи. После обеда поручите самое важное Ноли. Пусть развернется на всю катушку. — Я, улыбаясь, посмотрел на Дженнисона. — И вы, кстати, тоже можете не стесняться. Если мы проиграем, им достанется и газета, и все прочее, а нас ждут крах и разорение.

Глаза Дженнисона метали молнии, и его обычно бледное узкое лицо разрумянилось.

— Эх, жаль, что этого не видит ваш отец!

— Когда мы пускаем это в номер? — спросил Митчелл.

— В среду утром.

— Тогда времени полно: сегодняшний день, ночь и еще завтра. Годится!

Нас прервал телефонный звонок. Рэй передал мне трубку. Звонил Эндрю Робинсон.

— Я уладил то, о чем мы вчера говорили.

— Спасибо. Значит, я могу свободно передвигаться?

— Конечно. Я только что виделся с Керфью, и, надеюсь, перемирие уже началось.

— Я тоже надеюсь.

— Мне бы надо с вами поговорить, Джерри. Может, заедете ко мне вечерком?

— Нет, сегодня не получится. Давайте завтра вечером.

— Договорились. Дело терпит. В девять вас устроит?

— Вполне.

Во второй половине дня я поехал в Грейстоун. Я не стал спрашивать, примет ли меня доктор Уилкс, и пошел прямиком в кабинет. Он пронзил меня взглядом.

— Что вам угодно?

— Хочу с вами поговорить.

— О чем?

— Об очень серьезном деле.

Уилкс нервно скомкал лист бумаги, который держал в руке. Он явно раздумывал, стоит ли меня слушать. Тем временем я закрыл дверь и сел у окна.

— Нас никто не слышит?

— Нет. А в чем дело? Я спешу.

Я достал портсигар, открыл его и протянул Уилксу, но тот покачал головой. Тогда я закурил. Доктор нервно барабанил пальцами по подлокотнику кресла. Я выждал еще несколько секунд, стараясь оставаться невозмутимым, и тихо проговорил:

— Вам конец.

— Что вы имеете в виду?

— Теперь мне известно все. У вас есть алиби на вечер шестого августа между девятью и десятью часами?

— Вы думаете, мне нужно алиби?

— Не думаю, а уверен! Именно в это время убили судью Робинсона!

Он откинулся на спинку кресла, с наигранным удивлением вскинув брови.

— Но ведь всем известно, что в это время Мэджи был…

— Мертв! Или, во всяком случае, не в состоянии кого-либо убить.

Казалось, мои слова оглушили Уилкса. На несколько секунд у него перехватило дыхание. Лицо оставалось бесстрастным, но взгляд выдавал внутреннее смятение. Очевидно, он с самого начала предполагал, будто меня интересует лишь политическая подоплека побега, а потом — история Оливии Клейтон. И только теперь до Уилкса дошло, к чему я клоню.

— Так вот, когда вся история выплывет наружу, вам понадобится алиби.

Уилкс не ответил. Мрачная усмешка скривила его рот, и он снова забарабанил пальцами по креслу.

Я продолжал спокойно курить, ожидая, что будет дальше. До среды еще уйма времени. Пусть Уилкс хорошенько все обдумает — тем яснее он поймет, что партия проиграна. Но станет ли он выкручиваться? Именно за этим я и пришел.

Наконец, доктор выдавил из себя:

— И вы собираетесь печатать такую чушь?

— Да, и очень скоро.

— Имейте в виду: все эти нелепости придется доказывать.

— Все доказательства у меня есть.

Уилкс привстал.

— Я уже предупреждал вас в прошлый раз. Помните, я сказал: «Прекратите за мной шпионить!» А сейчас говорю: «Не вздумайте ничего печатать!»

Я показал ему кулаки: пальцы распухли, суставы ободраны.

— Вот результат вашего последнего предупреждения. Только вы забыли добавить, что я обдеру все руки о челюсть Джо Доминика.

Он вздрогнул.

— Что случилось? Вы подрались?

— Скажем, я его проучил. Но вернемся к делу. Вы — у меня в руках и сами прекрасно это знаете. Судью убил вовсе не Мэджи.

— И вы обвиняете меня? Я тут ни при чем.

— Вранье!

— У меня есть алиби.

— Нет.

— Судью убили между девятью пятнадцатью и десятью, верно?

— Да.

— Шестого августа я не выходил из этого кабинета с половины девятого до одиннадцати вечера.

— Так я вам и поверил!

— У меня есть свидетели.

— Для хорошего прокурора все ваши купленные свидетели будут недорого стоить.