Харлан Кобен - Один неверный шаг

— Сегодня у меня долгий день, — сказал Артур. — Я уже выступил на четырех митингах, а во второй половине дня меня ждут еще на трех.

Майрон с серьезным видом кивал, слушая пустой треп Брэдфорда, словно предлагая ему продолжать разговор, постепенно переходя на более значимые темы. Брэдфорд уловил намек и, хлопнув ладонями по бедрам, сказал:

— Вы — занятой человек, я — занятой человек… Не пора ли нам поговорить о том, что нас действительно интересует?

— Согласен, — сказал Майрон.

Брэдфорд вытянул ноги, скрестив их в щиколотках.

— В частности, я хотел бы обсудить ваш предыдущий визит в этот дом.

Майрон приложил максимум усилий, чтобы придать лицу равнодушное, незаинтересованное выражение.

— Надеюсь, вы согласитесь, что он был, скажем так, довольно странный.

Майрон неопределенно хмыкнул.

— Честно говоря, хотелось бы знать, чего вы с Уином добиваетесь?

— Лично я хотел получить ответы на некоторые вопросы, — ответил Майрон.

— Я уже это понял. И теперь меня интересует вопрос: зачем?

— В каком смысле?

— А в таком, что мне интересно, какого дьявола вы расспрашивали меня о женщине, которая не работает здесь уже двадцать лет?

— Какая разница? Вы ведь все равно почти ее не помните, не так ли?

Артур Брэдфорд улыбнулся. И эта улыбка свидетельствовала о том, что они отлично друг друга поняли.

— Был бы рад вам помочь, — произнес Брэдфорд. — Но для начала мне необходимо узнать вашу мотивацию. — Он развел руками. — Как ни крути, а приближаются главные выборы года.

— Полагаете, что я работаю на Дэвисона?

— Вы с Уиндзором проникли в мой дом под надуманным предлогом, после чего начали задавать странные вопросы о моем прошлом. Вы заплатили офицеру полиции за похищение папки с делом о смерти моей жены. Вы находились в контакте с человеком, который пытался меня шантажировать. Это не говоря уже о том, что вас видели в компании известного криминального авторитета, связанного с Дэвисоном. — Брэдфорд изогнул губы в так называемой улыбке политика, всегда имеющей легкий оттенок снисходительности. — Будь вы на моем месте, что бы вы подумали?

— У вас неверная информация, — сказал Майрон. — Во-первых, я никому ничего не платил за похищение папки.

— А офицер Франсин Нигли? Не станете же вы отрицать, что встречались с ней в закусочной «Ритц»?

— Не стану. — Слишком долго объяснять, почему он там оказался, да и какой смысл? — Но давайте на время оставим этот момент. Кто конкретно пытался вас шантажировать?

В помещение бассейна вошел слуга, с которым Майрон вел шутливый разговор у двери.

— Прикажете чаю со льдом, сэр?

Брэдфорд обдумал предложение.

— Лучше лимонаду, Матиас. После бассейна холодный лимонад имеет воистину божественный вкус.

— Очень хорошо, сэр. Мистер Болитар?

Майрон сомневался, что Брэдфорд хранит у себя запас его любимого фруктового нектара «Йо-хо».

— То же самое, Матиас. Только сделайте так, чтобы мой лимонад имел супербожественный вкус.

Матиас автоматически кивнул.

— Очень хорошо, сэр. — С этими словами он выскользнул за дверь.

Вытершись, Артур Брэдфорд накинул полотенце на плечи и, чуть опустив спинку шезлонга, прилег, положив ноги на специальную подставку. Устроившись в шезлонге со всеми удобствами, он прикрыл глаза.

— Мы с вами оба знаем, что я отлично помню Аниту Слотер. Как вы изволили заметить ранее, трудно забыть имя женщины, которая обнаружила труп твоей жены.

— Это единственная причина?

Брэдфорд приоткрыл один глаз.

— Извините?

— Я видел ее фотографии, — произнес Майрон. — Трудно забыть женщину с подобной внешностью.

Брэдфорд снова закрыл глаз и с минуту хранил молчание. Потом сказал:

— На свете множество привлекательных женщин.

Майрон опять неопределенно хмыкнул.

— Полагаете, у меня были с ней отношения?

— Я этого не говорил. Просто заметил, что Анита — чрезвычайно красивая женщина. Мужчины запоминают таких красавиц.

— Верно, — согласился Брэдфорд. — А Дэвисон коллекционирует такого рода слухи и сплетни. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему вся эта возня вокруг моего имени вызывает у меня беспокойство? Это политика, а политика прежде всего предвзятая подача информации. Вы ошибочно предположили, что моя озабоченность в связи с этим делом является доказательством сокрытия неких тайных грехов. Все это ерунда. Куда больше меня волнует проблема общественного восприятия. Тот факт, что я не сделал ничего дурного, не мешает моему оппоненту попытаться представить все таким образом, как если бы я действительно в чем-то провинился. Надеюсь, вы следите за моими рассуждениями?