Реймонд Чандлер - Порошок профессора Бинго

— А у этого малого стальные нервы, — удивленно заметил Редер.

— Нет, Макс, просто он слишком долго держал свои чувства глубоко внутри. Я прав, мистер Петтигрю?

Джо Петтигрю подтвердил. Возможно, досадную ошибку еще удастся исправить.

— Рана Портера Грина нетипична для самоубийцы, — продолжал Уолдмен. — Можно представить себе холодного, полного решимости человека, решившего свести счеты с жизнью по причине, которая представляется ему достаточно веской. Но чтобы человек, только что переживший такую драму, человек во взвинченном состоянии спокойно приставил пистолет к сердцу и спустил курок — воля ваша, мистер Петтигрю, я в это не верю. Да и никто не поверит.

— Стало быть, это сделал я. — Джо Петтигрю взглянул лейтенанту прямо в глаза.

Некоторое время Уолдмен смотрел на него, затем отвернулся и затушил сигарету. Он растирал окурок по пепельнице, пока тот не превратился в кучку пепла.

— У этой версии есть два существенных недостатка, — не глядя на Петтигрю, начал Уолдмен спокойно, словно рассуждая вслух. — Первый. Окна были закрыты — все до единого. А также все двери, хотя у вас, как у хозяина, наверняка имеются ключи. Кстати, вы действительно владелец дома?

— Да, — подтвердил Джо.

— Однако вам не удалось бы открыть двери своим ключом, потому что засовы были задвинуты. Кухонную дверь кто-то запер изнутри, а лестница в подвал никуда не ведет. Сначала мы решили, что это самоубийство, потому что не могли найти способ, которым убийце удалось бы бежать из запертого дома. Однако он есть, и в конце концов мы его обнаружили.

Внезапно кожу на висках защипало, во рту пересохло, язык затвердел и разбух. Джо едва сдержался, чтобы не крикнуть, что никакого способа нет! Если он существует, значит, все его труды впустую, все зря — профессор Бинго и остальное. Какого дьявола он стоял у окна и ждал, пока вынут стекло, осторожно — каких-нибудь футах в десяти — крался к окну за спиной полицейского и на цыпочках удирал по лужайке? Зачем бродил по улицам, уворачиваясь от пешеходов, мучимый жаждой, не смея ни с кем заговорить, если двое копов вот так, походя, обнаружили способ выбраться излома с наглухо закрытыми окнами и дверями?

Джо промолчал, но напряженный внутренний монолог непостижимым образом изменил выражение его лица. Редер наклонился вперед, слегка высунув кончик языка. Уолдмен вздохнул. Странно, но до сих пор ни ему, ни Максу не пришло в голову, что убийца представляет опасность.

— Котел под полом, — бросил лейтенант холодно и отчетливо.

Петтигрю медленно обернулся, разглядывая решетку нагревательного котла на полу и две другие — горизонтальную и вертикальную, — разделявшие комнату и коридор.

— Котел, — повторил он и взглянул на Уолдмена: — Что «котел»?

— Котел обогревает комнату и коридор. Между двумя частями котла — металлическая заслонка, направляющая тепло куда захотите. Когда она стоит вертикально, тепло уходит в одну сторону, когда опускается и поднимается — как сейчас, — тепло распределяется равномерно, в обе стороны.

— Думаете, человек способен там пролезть? — изумился Джо.

— Не всякий. Вы — вполне. Заслонка легко перемещается, мы пробовали. Там есть свободное пространство двенадцать на двенадцать дюймов. В самый раз для вас, мистер Петтигрю.

— Выходит, я убил их и ушел через котел. Да я просто гений! А потом еще и решетку опустил.

— Ничего подобного. Решетка опускается под собственной тяжестью. Мы проверяли, мистер Петтигрю. — Лейтенант взъерошил черные кудри. — К несчастью, это не все.

— Не все? — На виске Джо, словно крохотный яростный молоточек, забилась жилка. Он очень устал. Много маленьких усталостей, скопившихся за долгое-долгое время, превратились в одну громадную усталость. Джо сунул руку в карман и сжал коробочку, обернутую в туалетную бумагу.

Детективы встрепенулись. Рука Редера потянулась к бедру, мышцы на ногах напряглись.

— Это всего лишь порошок, — сказал Джо Петтигрю.

Уолдмен встал.

— Отдайте мне, — резко бросил он, шагнув к Джо.

— Причем совершенно безвредный… — Джо извлек из кармана коробочку, размотал туалетную бумагу, поднял смятую крышку, пальцем коснулся порошка: на дне оставалось не больше столовой ложки — на две хорошие шепотки. Две отсрочки неумолимого приговора.

Он перевернул ладонь и высыпал содержимое коробочки на пол.

— Первый раз вижу порошок такого цвета. — Уолдмен забрал у него опустевшую коробочку. Стертые буквы на смятой крышке читались с трудом.