Реймонд Чандлер: Порошок профессора Бинго

Джо Петтигрю спокойно смотрел на полицейского. «Не отвечай, — уговаривал он себя, — молчи, тогда они сами заговорят и уже не остановятся. Что-что, а послушать себя они любят».

Джо промолчал.

— Кто-то вызвал полицию, — продолжил Уолдмен, — и сообщил, что слышал в вашем доме выстрелы. Мы решили, что это вы. Соседи знать ничего не знают.

Теперь главное — не ошибиться. «Сейчас бы перекинуться парой слов с Джозефом, — подумал Джо, — это всегда проясняет мозги. Я не поддамся, но эти ребята не дураки, особенно этот, с вкрадчивым голосом и еврейской улыбочкой. Бляхи кому попало не раздают, но и меня не проведешь. Я возвращаюсь домой: в доме полицейские — кто-то вызвал их, услышав стрельбу; в раме нет стекла, на полу пятно и обведенный мелом силуэт; Глэдис и Портер Грин куда-то исчезли. Как не выдать своих мыслей? Вообще-то мне плевать, что подумают эти пташки. Если захочу, исчезну в любую минуту. Впрочем, этим я ничего не решу. Произошло убийство и самоубийство — именно так, и никак иначе. Нужно гнать мысль о побеге. Убийство и самоубийство — и при чем тут я? Нет, я не поддамся».

— Самоубийство, — проговорил он задумчиво. — Не ожидал от этих самовлюбленных пустышек: Портера Грина и Глэдис, моей жены.

— Кто вам сказал, что здесь кто-то умер? — грубо вмешался Редер.

«Настоящий киношный коп, — подумал Джо. — Этого бояться нечего, этот звезд с неба не хватает». Вслух он спросил:

— Разве это не очевидно?

Уолдмен улыбнулся.

— Человек, позвонивший в полицию, слышал только один выстрел, и пока нам не удастся его допросить, мы можем только гадать, как было на самом деле. Но это не самоубийство. Вам не нравится моя мягкость, хотите подробностей? Вот они: там, где вы видите отметки мелом, патрульные обнаружили тело Портера Грина, это пятно от его крови. Кстати, крови было всего ничего. Ему выстрелили прямо в сердце, тщательно прицелившись, с расстояния, которое практически исключает самоубийство. До этого Портер Грин задушил вашу жену после весьма отчаянной борьбы.

— Похоже, он не так уж разбирался в бабах, как ему казалось, — заметил Джо.

— Да он же весь трясется! — грубо встрял Редер. — Садовая скульптура: «Самец оленя в период гона».

Уолдмен махнул рукой.

— Тут не цирк, Макс, — процедил он, не глядя на напарника. — Мистер Петтигрю — человек разумный и уравновешенный. Мы мало знаем о его семейной жизни, но можем предположить, что он не был счастлив в браке. Нелепо изображать фальшивую скорбь. Верно, мистер Петтигрю?

— Верно.

— Так я и думал. Мистер Петтигрю не идиот, Макс. Увидев нас здесь, он должен был понять — что-то неладно. Возможно, он даже ожидал чего-то подобного.

Джо Петтигрю покачал головой.

— Один из ее приятелей уже поколотил ее однажды, — спокойно сказал он. — Она не оправдала его надежд. Она всех разочаровывает. Хотел даже меня побить, но передумал.

— Почему? — спросил Уолдмен будничным тоном, словно такие жены, как Глэдис, мужья, как Джо Петтигрю, и жильцы вроде Портера Грина встречаются на каждом шагу.

Джо Петтигрю улыбнулся еще тоньше, чем лейтенант Уолдмен. Было кое-что, о чем они не подозревали, — его физическая сила, которую он использовал редко, только в критических ситуациях. Нечто, что Джо оставлял про запас, как остатки порошка.

— Решил, что не стоит трудов, — ответил он.

— А вы, я вижу, малый компанейский, Петтигрю, — процедил Редер. Мужское отвращение поднималось в нем, словно желчь.

— Как я уже говорил, — примирительно начал Уолдмен, — все свидетельствует о жестокой борьбе. Лицо мужчины исцарапано, а тело женщины, в дополнение к обычным признакам удушения, покрывают синяки. Не слишком приятное зрелище для натуры чувствительной. Вы ведь чувствительный человек, мистер Петтигрю? В любом случае вам придется ее опознать.

— К чему это лицемерие, лейтенант?

Уолдмен вспыхнул и прикусил губу. Он и сам считал себя тонкой натурой. Этот Петтигрю кругом прав.

— Простите, — сказал он, кажется, вполне искренне. — Теперь вы знаете, как обстоят дела. Поскольку вы ее муж и мы не знаем, когда именно вы покинули дом, вы становитесь подозреваемым по крайней мере в одном убийстве, а возможно, в обоих.

— Обоих? — удивился Джо весьма натурально, но тут же понял свою ошибку и постарался ее исправить. — Кажется, я понимаю: царапины на лице Портера Грина и синяки на теле моей жены не доказывают, что ее убил именно он. Я вполне мог застрелить его, а после задушить Глэдис, воспользовавшись ее беспомощностью.