Инна Бачинская - Японский парфюмер

— У меня деловое свидание, — сообщила я. Противостоять дружелюбному любопытству замечательного старика было просто невозможно.

— «Деловое свидание», бизнес-встреча, так бы и сказали. К Симеонову из пятой.

— К Ситникову Александру Павловичу.

— К Саше? — удивился старик.

— Вы его знаете?

— Мы тут все друг друга знаем. И Леночку, жену Сашину, тоже знали. Знали и любили. Вам, конечно, известно, какая трагедия тут у нас случилась? А вы не из полиции, часом?

— Нет, не из полиции. А о Леночке не только слышала, но и встречалась с ней за три недели до ее смерти.

— Несправедливо устроен мир — молодые уходят, а старики вроде меня остаются, — вздохнул он…

Воцарилась печальная тишина. Уже стемнело, и начал накрапывать неуверенный мелкий дождь. Издалека слабо доносился шум улицы.

— А идемте-ка ко мне, Екатерина! — сказал вдруг Владимир Михайлович. — Я вас чаем напою. А Сашину машину мы услышим, я узнаю ее безошибочно. Не мокнуть же вам на улице. Да и темно уже, а? Пошли!

Я была благодарна старику за участие. Я вдруг осознала ненужность и легкомыслие своей затеи. То, что случилось, было действительно трагедией, а я тут развлекаюсь, детективные игры затеваю. Сыщица! Мне уже расхотелось встречаться с Ситниковым.

— Спасибо, — сказала я, — с удовольствием.

Жилище может многое сказать о хозяине. Оно может сказать, например, что человек одинок. В жилище одинокого человека даже пахнет по-другому. В квартире старого актера пахло застарелым табачным дымом, затхлостью и пылью. Книжные полки до потолка были заставлены книгами, альбомами и папками. История мирового театра, английский театр, Бен Джонсон, Марло, Шекспир, Мольер, книги по оккультизму, белой магии, многочисленные сонники. Театральные афиши, фотографии актеров в костюмах разных эпох. Одна из фотографий на стене привлекла мое внимание. Крупный мужчина с красивым породистым лицом, в руке — кинжал, сидит в роскошном кресле с высокой спинкой, вытянув длинные ноги в белом трико. Внизу фотографии — крупный, размашистый росчерк, в котором угадывалось знакомое имя. Эту фотографию я видела в детстве в бабкином альбоме. Я подошла ближе. Неужели автограф… подлинный?

— Да, — сказал с достоинством Владимир Михайлович, отвечая на незаданный вопрос, — это Федора Ивановича Шаляпина собственная рука. Здесь он в роли Демона. Подарено моей тетке, Анастасии Семеновне Стрепетовой, в году одна тысяча девятьсот восьмом, во время гастролей в Харькове. Бедная женщина едва не помешалась, не на шутку влюбившись в своего кумира. И чуть не осталась старой девой. Потом, правда, вышла замуж за судебного пристава. Семейная реликвия, Катюша. Можно я буду называть вас Катюшей? Семейная реликвия и предмет вожделения нашего театрального музея. Вообще у меня много интересных вещей. Если мы подружимся — покажу.

Мы допивали вторую чашку чая, успев обсудить современные театральные сплетни и обменяться мнениями о международной обстановке, разгуле свободной прессы и падении нравов, когда Владимир Михайлович вдруг сказал после паузы:

— Знаете, до сих пор не могу прийти в себя после смерти Леночки… такой нелепой! Все думаю — почему? Она была такая славная девочка — красивая, милая, в ней был класс! Говорят, самоубийство. Возможно, вам неизвестно… не так давно погибла ее сестра. В прошлом году, весной. Леночка очень болела тогда. Но время такой замечательный лекарь. Я был уверен, что она оправилась. Выходит, я ошибался. Вы сказали, что видели ее незадолго… Вы были с ней знакомы?

— Нет, она позвонила мне и попросила о встрече.

— А вы кто, извините?

— Я работаю в охранном предприятии.

— Ей нужен был охранник? — Старик пытливо всматривался в мое лицо. — Зачем? Она сказала?

— Не сказала. Это была предварительная беседа. Мы должны были встретиться еще раз, но не получиось.

Вдруг раздался странный звук — не то вздохнул кто-то, не то застонал. Я испытала мгновенный ужас, холодком мазнуло вдоль позвоночника. Стали бить большие напольные часы — размеренно, длинно. В их низком тягучем звуке чувствовались печаль и безысходность.

— Саша приехал! — сказал неожиданно старик.

Я подошла к окну и увидела черный массивный автомобиль и невысокого человека, который, захлопнув дверцу, направился к подъезду.

— Я думаю, мне пора. — Я поднялась. — Спасибо за приют.

— Не стоит, — отвечал старый актер, — я замечательно провел вечер. Интересный собеседник для меня теперь большая редкость и большая роскошь. Старики никому не нужны, к сожалению. Мир становится хуже, жесточе, и я все меньше и меньше понимаю, что происходит… Это не мое время. Я, видимо, зажился.