Инна Бачинская - Японский парфюмер

— Знаю! — вырвалось у меня.

— Знаете? — Леонид Максимович полон любопытства. — Ну-ка, ну-ка… Вы уверены? У вас еще две минуты.

— Знаю!

— Откуда, позвольте спросить?

— «Иссеи Мияке»!

— Что? — не понял Леонид Максимович.

— Это духи японского дизайнера Иссеи Мияке! В гостиной пахло ее духами! И в ванной! Она там пряталась! — выпалила я. — Теперь я понимаю! Я просто не могла вспомнить сразу! Она подарила мне духи, когда пришла… Я ее не звала! И стряхнула пепел сигареты в мой кофе… В кофе… с ядом ?! И если бы не Галка, я бы этот кофе выпила! — Я растерянно посмотрела на Леонида Максимовича. — Не могу поверить… Прекрасная Вероника!

— Браво, Екатерина Васильевна! Вы уложились в восемь минут. С половиной. Да, с подругой вам повезло. И все-таки непонятно… Как это вы сообразили?

— Вы, похоже, разочарованы?

— Я восхищен! Это было так стремительно, так по-женски… Я бы даже сказал, что это было озарение.

— Понимаете, это как паутина и паук!

— Паук?

— Ну да! Паутина и паук в центре! Он убивает все, что ему угрожает. Самое главное, что он один!

— Один?

— Да! Не много убийц, а один. Жертвы ему угрожали, и он их убил. Тут главное понять, в чем была угроза, понимаете? И как они все связаны! И я подумала, что Володя Галкин был наркоманом, и его предсмертная записка, где он обвиняет… Лицедея. И я сначала подумала, что Лицедей главный, а он только паучья лапа …

Леонид Максимович шевельнулся, но промолчал.

— А потом я вдруг вспомнила лилии, запах там стоял одуряющий, и вдруг как вспышка — духи! Я их узнала! Понимаете, это было как… как будто меня толкнули, и я проснулась! А дальше все уже просто. Это наркотики?

— Да-а, Екатерина Васильевна, не ожидал такой… прыти от вас! В хорошем смысле слова. Логика у вас… снимаю шляпу. И образность! Паучья лапа … Ни за что бы не додумался! Красиво. Вы правы, это действительно наркотики.

— Но зачем? У нее же и так все есть! Она же богатая! Зачем ей эта… грязь? Знаете, она мне так понравилась… И Галке! Зачем?

Леонид Максимович, прищурясь, смотрел на меня и не спешил отвечать. Потом сказал:

— Это философский вопрос, Екатерина Васильевна, тут много чего замешано. И жадность, и азарт охотника и игрока, и страсть коллекционера… нулей на банковских счетах. И случай играет немаловажную роль — подвернулась сделка, получила предложение, от которого не смогла отказаться, и… психотип важен — авантюрная жилка, ощущение собственного превосходства над толпой, отсутствие «химеры» совести и даже воспитание. Много чего. Жажда власти… А сопутствующие грязь, жестокость, подлость, убийство уже не воспринимаются как преступления, а лишь как преграда, которую нужно преодолеть.

— Наверное, деньги в первую очередь. Она говорила, что свобода начинается после первого миллиона.

— Свобода… Опять философия. Сложный это вопрос, Екатерина Васильевна. Никто точно не знает, что такое свобода. От чего? От кого? От самого человека? От государства? От другого человека? От страстей?

— Значит, вы считаете, что свобода не зависит от денег?

— Как вам сказать… деньги, конечно, хорошо. Но… Знаете, в Библии сказано: не сотвори себе кумира. В широком смысле — ни человек, ни деньги, ни власть не должны быть твоими кумирами! Ты обладаешь деньгами, а не они тобой. Тогда ты свободен. И еще одно: все имеет цену, Екатерина Васильевна. Власть, деньги, положение — все имеет цену, и человек зачастую платит страхом, одиночеством, ненавистью к тем, кто устроился повыше, завистью… Не все могут платить эту цену.

— Вы считаете, что лучше без денег и без власти?

— Я этого не сказал, не все так прямолинейно. Все должно быть в меру.

— Мера, как и свобода, — понятия субъективные, для каждого они свои.

— Верно, для вас они — одни, для прекрасной Вероники — другие. Для определения меры существуют совесть, нравственность, закон, наконец… Те же десять заповедей.

— Вы верите, что они что-то определяют? Если обламывается жирный кусок?

— Верю, Еатерина Васильевна. Нормальных людей больше, чем преступников, честное слово! Оглянитесь вокруг и скажите, что согласны. Ну? Ваши друзья, родные, коллеги…

Я рассмеялась.

— Согласна, конечно. Просто… от красивых людей не ожидаешь ни жестокости, ни подлости.

— Совершенно с вами согласен. Кто сказал, что красота — это страшная сила?

— Одна старая актриса. А как вы узнали про Веронику?

— Мы зашли с другой стороны, Екатерина Васильевна. Нас заинтересовало письмо Метлицкой, ее фраза о том, что она узнала о смерти Елены от соседей. Это была ниточка. Не буду утомлять вас деталями. Мы предположили, что речь шла о ее коллеге Ненахове, он же возможный Лицедей, и поговорили с ним. Они несколько лет работали в одном театре. Он не стал отпираться и все рассказал. А кроме того, ваш друг Добродеев явился с повинной. Нам было легче, чем вам.