Инна Бачинская - Два путника в ночи

– А что же у них случилось? – потрясенно спросила Людмила.

– Не знаю. Я думаю, воры… хотя, вряд ли. Дачные воры не убивают. Не знаю. Я увез ее. Даже не знаю, понимает ли она, что произошло. Она дала мне ваш адрес. Уже в машине.

– А Игорек? – спросила Людмила.

– Там была драка, – сказал он осторожно. – Я думаю, он… умер.

Людмила закрыла лицо руками и заплакала. Коломиец чувствовал, как его возбуждение сменяется усталостью. Он занимался этой женщиной, спасал ее, рассказывал ее подруге о том, что произошло. А что делать ему самому? Бизон уже позвонил Ивану. Он словно видел Иваново лицо в тот момент, когда тот услышит новость. Что он почувствует, узнав, что Коломиец хотел увести генеральшины документы из-под его носа? Размахивал пистолетом… Удивление? Возмущение? Как глупо все получилось. Лека убит, Бизон сбежал с документами. А что, если… Бизон не отдаст документы Ивану? Слабая надежда, конечно, но… не дурак же он, должен понимать, что это… бомба. Ударится в бега, попытается шантажировать Ивана… Коломиец задумался.

Людмила, утерев слезы, стала накрывать на стол. Поставила чайник. Достала печенье. Двигалась ловко и бесшумно.

«Что же делать? – лихорадочно думал Коломиец. – Звонить Ивану? А может, Прохорову? А ведь я убил человека, – вспомнил он вдруг. – Я, Коломиец Василий Николаевич, убил человека, – сказал он себе и, к своему удивлению, не почувствовал ничего. – Жаль, что Бизон сбежал!» – сказал кто-то жесткий и чуждый внутри его. Он всегда наблюдал за этим толстым, громко сопящим имбецилом с чувством гадливости и… страха? Его удивляло, что их с Иваном связывали какие-то дела. У такого ни с кем не может быть никаких дел, кроме подметных, страшных…

Коломиец, обжигаясь, пил горячий чай, хрустел печеньем, а мысли все крутились и крутились, как жужжащее веретено, вокруг вопросов, на которые у него не было ответов. Женщина извинилась и ушла в комнату к подруге. Он слышал ее ласковый журчащий голос, слов было не разобрать. Знакомая мелодия мобильного телефона заставила его вздрогнуть. Он, помедлив, нажал кнопку приема.

– Василий, у нас ЧП! – Иван почти кричал.

«Ну, вот! – пронеслось в голове Коломийца. – Вот и ответ!» Ему не пришло в голову, что, если бы Иван узнал о нем, то сказал бы совсем другие слова.

– Да! – произнес он.

– У нас ЧП, – повторил Иван. – Бизона зарезали!

– Что?!

– Бизона зарезали!

– Как… зарезали? Кто?

– Откуда я знаю – кто! – Иван начал злиться. – Может, ты! Звонила его баба, пришла после ночной, а он в прихожей с пером в брюхе. Она мне звонит, спрашивает, что делать.

Коломиец молчал.

– Ты меня слышишь? – закричал Иван. – А тут еще этот придурок Лека пропал. Нигде нет! Слышишь?

– Слышу.

– Ты давай по-быстрому сгоняй к Бизону, Строителей, восемнадцать, квартира пятьдесят три, посмотри, там должен быть портфель с бумагами. Или папка. Твоя тачка где? Под домом? Давай в темпе. А потом она ментов вызовет. Найдешь – позвонишь! – И короткие сигналы отбоя.

«Не может быть, не может быть, не может быть! – стучали в висках тоненькие молоточки. – Неужели проскочили? И он, и эта женщина, Якубовская?» Иван пойдет на все, чтобы замять убийство своих людей. И никогда не придет ему в голову, что его доверенное лицо, тюфяк Васька, замочил (словцо-то какое!) Леку. Спишет на похитителя документов. В том, что документы похищены, Коломиец не сомневался. Почти не сомневался.

Римма рывком села на постели, схватила телефонную трубку, прижала к уху: «Алло! Алло!» В трубке молчали. Она напряженно вслушивалась в космические шорохи и потрескивания. «Алло! Игоречек! Алло!» – вдруг закричала она.

Людмила, разбуженная шумом, бросилась в спальню Риммы, как была, босиком, в ночной рубашке, и стала на пороге.

– Алло! – кричала Римма. – Игоречек, родной мой! Где ты? Я не слышу! Я знала, знала! – Полуоткрыв рот от напряжения, она вслушивалась в далекий голос в трубке. Слезы текли по ее лицу, она вытирала их тыльной стороной ладони. – Где ты? Где ты?

В голосе ее звучала такая безумная надежда, что у Людмилы горло перехватывало от жалости. Подобные сцены повторялись почти каждую ночь. Около двух часов ночи Римма хватала трубку телефона и начинала громко и отчаянно звать Игоря. И каждый раз Людмила испытывала ужас.

– Где ты? Я не слышу! – кричала Римма в отчаянии. – Где ты? Я хочу к тебе! Слышишь? Я хочу к тебе! Я знала, что ты живой! Знала! – Она вдруг засмеялась.

У Людмилы, рванувшейся было к подруге, сквознячок пробежал вдоль хребта. Она стала на пороге, лихорадочно соображая, что же делать.