Марина Рощина - Суд Джульетты

— Стучите не стучите, все равно никто не откроет, — услышала она за спиной старческий голос. Сморщенный дедуля с бидоном в руке стоял возле калитки. — Сюда уже почти год никто не приезжает. Я сосед, я знаю.

Не живет? Не бывает? Как бы не так! Аня готова была поклясться, что не далее как три дня назад здесь побывал некто Мирошников и, возвращаясь в Москву, угодил в автомобильную аварию, которая стоила ему жизни. Выходит, Круглов скрывается даже от соседей. Что ж, значит, нужно придумать способ выкурить его из дома. Задумавшись, Аня присела на старые качели, построенные еще в те времена, когда Дэн Круглов был просто Дениской. Давно не смазанные ролики отозвались на ее прикосновение долгим протяжным скрипом. А что, идея! Аня покрепче ухватилась за металлические цепи и начала усиленно раскачиваться, все выше и выше взлетая к небу.

Кое-где в соседних двориках разогнулись потревоженные дачники. Продолжая раскачиваться, Аня неотрывно следила за окнами дома, по ходу прикидывая, не оглохнет ли она раньше, чем Круглов подаст хоть какие-нибудь признаки жизни.

«А все-таки у меня нервишки покрепче будут», — с удовлетворением подумала Старцева, заметив, как дрогнула занавеска в окне мансарды. Через пару минут дверь дома открылась и на пороге появился высокий светловолосый парень с длинными загорелыми ногами и мускулистым торсом, облаченный в одну лишь спортивную майку и короткие джинсовые шорты. Он выглядел еще привлекательнее, чем в день несостоявшейся свадьбы Мирошникова.

— Ты что вытворяешь? — набросился он на Аню. — Сдурела? А ну проваливай отсюда!

— Мне нужен Денис Круглов. — Аня не прекращала ни на секунду скрипеть качелями.

— Его нет. Он здесь не живет.

— Правда? А где он живет?

— Не знаю, — ответил парень. — Давай отваливай.

Аня послушно спрыгнула с качелей и с обиженным видом поплелась к калитке. Никуда уходить она не собиралась и нисколечко не удивилась, услышав вдогонку:

— Может, ему что-то передать? Он собирался приехать на неделе.

— Да! Да! — обрадовалась Аня. — Передайте, пожалуйста, что к нему приезжала известная шантажистка Старцева. И что у нее есть неопровержимые доказательства его причастности к шпионажу в «ВитаМире» и к убийству Анастасии Полуниной. И что он может найти Старцеву в редакции газеты «Репортер». И еще передайте, чтобы он поторапливался, потому что от желающих купить информацию отбоя нет.

Глаза Круглова стали круглыми-круглыми, от былой воинственности не осталось и следа. Он опустился на ступеньки, обхватил голову руками и закрыл глаза. Во всей его позе чувствовалась такая обреченность, что Ане стало его жалко.

— Ну что, Круглов, может, поговорим?

— О чем?

— Зачем к тебе приезжал Мирошников?

— Спрашивал про Настю. Откуда я ее знаю, что у нас было и все такое.

— И все?

— Все.

Странно. Сразу после встречи с Андреем Мирошников рванул к Круглову, чтобы спросить его о Насте. Но откуда он узнал об их связи? Ничего такого Ветров ему не говорил и сказать не мог, потому что пленку с видеозаписью она получила только на следующее утро.

— Еще вопросы будут, госпожа шантажистка?

— На твоем месте я не очень бы веселилась, Круглов, — нахмурилась Аня. — Ты вляпался в очень нехорошую историю. И я не соврала, когда сказала, что у меня есть доказательства твоей вины.

— Какие же?

— Пленка с видеозаписью, на которой видно, что ты был знаком с Настей Полуниной.

— Ну и что?

— Показания свидетеля, который утверждает, что она была твоей любовницей.

— Ну и что?

— Она была твоей любовницей. И она тебя бросила.

— Ну и что!

— Но она ушла к Мирошникову!

Всякое упоминание о Мирошникове действовало на Дениса как красная тряпка на быка. Трудно поверить, что когда-то они были лучшими друзьями.

— Плевать мне на Мирошникова! — яростно закричал Круглов. — Плевать мне на всех Мирошниковых, вместе взятых. Я его ненавидел, это правда. Но не потому, что у него денег кучи, а у меня дырки в карманах свистят. И не потому, что он отбил у меня девку. Подумаешь, горе. А потому, что он отобрал у меня свободу, — надрывался Круглов. — По его сучьей милости я едва не оказался в тюрьме. Из-за жадности его мамаши я превратился в полное дерьмо. В альфонса, которому жена по воскресеньям дает на пиво. Это, пожалуй, будет почище любой тюрьмы. После всего, что случилось со мной за этот год, я понял, что больше всего на свете мне нужна свобода. И больше никто и никогда не заставит меня ею рисковать.