Марина Рощина - Суд Джульетты

Значит, Ветров все ему рассказал. Конечно, он, кто ж еще мог назвать ее ослихой! Но как ловко он снова ее провел — делал сочувственные мины, любезно помогал паковать вещички, а сам уже знал, что она без пяти минут журналистка газеты «Репортер». Впрочем, Аня была так благодарна Андрею, что охотно простила ему все его шутки на десять лет вперед.

— Не важно, что ваш материал никогда не будет напечатан, — продолжал Гудковский. — Во времена, которые сейчас принято называть застойными, я был рядовым журналистом и тоже написал немало статей, которые так никогда и не увидели свет. И поверьте, это были мои самые лучшие работы.

Аня никогда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Цель, к которой она шла долгие годы, наконец-то достигнута. Значит, не зря она вкалывала по восемнадцать часов в сутки, отказывала себе во многом ради того, чтобы учиться в столичном университете, и не обращала внимания на презрительные усмешки тех, кто не понимал, зачем нужно так упираться. Ее мечта сбылась — она репортер лучшей в мире газеты! Ощущение абсолютного счастья отравлял лишь тот факт, что ее совесть была не вполне чиста перед Гудковским. Аня понимала, что рискует, но, тем не менее, решила покаяться.

— Игорь Борисович, я должна вам кое в чем признаться, — робко начала Старцева. — Дело в том, что я обманным путем проникла в вашу газету. Никто не звонил вам из деканата и не просил помочь мне с практикой. То есть звонок, конечно, был, но звонил один мой приятель. Он ловко подделал голос секретарши нашего декана. Простите меня, пожалуйста. — Аня виновато потупилась.

— Я тоже должен кое в чем признаться, — с усмешкой ответил Гудковский. — Во-первых, я страшно не люблю «позвоночников», и нет лучшего способа вызвать у меня предубеждение, чем просить посодействовать той или иной особе. Во-вторых, сразу после нашего первого разговора я позвонил в деканат факультета журналистики и узнал, что никаких просьб помочь студентке Старцевой ваш декан мне не передавал. И в-третьих, я твердо убежден, что тому, кто не умеет входить в чужие двери без ключа, без стука и без приглашения, нечего делать в репортерах.

Вот так. Оказывается, Гудковский все знал с самого начала, но вместо того, чтобы вышвырнуть врунью, решил немного понаблюдать за ней. И не прогадал. Ведь всего-то через неделю он дал Старцевой первое серьезное задание и при этом был искренне убежден, что никто лучше ее не справится.

Когда Аня вернулась в репортерскую, на лице ее все еще блуждала безумно-счастливая улыбка. На ее столе по-прежнему высилась гора вещей, а сам Ветров сидел все в той же позе и задумчиво скрипел стулом. Он начал было мямлить о своем внутреннем голосе, посоветовавшем ему не торопиться с выносом имущества, но Аня его остановила:

— Спасибо, Андрей. Я все знаю. Если бы не ты, Гудковский никогда бы не взял меня на работу.

— Пожалуйста, — нехотя ответил Ветров. — Только не думай, что я сделал это для тебя. Скорее для себя, для своего внутреннего спокойствия. Интуиция подсказывает, что если сейчас мы не сделаем тебя своим союзником, то очень скоро получим опасного конкурента. Вот так. Ладно, Старцева, хватит сидеть с блаженным видом. Сбегай-ка лучше в архив и сделай мне кое-какие выписки.

— Сам сбегай, Андрюша, — ласково ответила Аня. — Больше я не девочка на побегушках. С сегодняшнего дня я буду заниматься только журналистскими расследованиями. Но в одном ты прав — хватит прохлаждаться. Гудковский дал мне новое задание, — важно добавила она. — Тема — супер! Я уверена, это будет сенсация.

Аня вдруг вспомнила, что сегодня вечером она должна была идти в театр. Поразительное невезение: ей никак не удается узнать, чем там закончилось дело в «Мышеловке». И ее свидание вновь не состоится…

Аня вздохнула. Ничего не попишешь, она знала, на что идет, когда выбирала профессию журналиста, и знала, что покой и простые человеческие удовольствия ей будут только сниться.

Покой? Но зачем ей покой, когда жизнь так головокружительно опасна и так пьяняще привлекательна! Аня бросила в сумку диктофон, блокнот, ручку, послала Андрею воздушный поцелуй и выбежала из репортерской.

С чувством глубокого удовлетворения она услышала за спиной довольный голос Ветрова:

— Княжев, гони деньги назад. Старцева остается!

О да! Классика! (англ.) .

Бог мой! (фр.) .

Игра окончена (комп.) .